Гимназистка. Под тенью белой лисы

22
18
20
22
24
26
28
30

— Как скоро, Филипп Георгиевич? — Волков стоял рядом с заведующим лабораторией и гипнотизировал того взглядом. — Видите ли, моё ведомство заинтересовано в скорейшей разработке этого артефакта.

— Пару дней мне нужно точно, Александр Михайлович. Такие дела быстро не решаются. Не смею вас задерживать, я прекрасно понимаю, сколь занятая вы особа.

Тимофеев махнул рукой, изображая прощальный жест, отвернулся от штабс-капитана, заметил мою коробку с запиской, прочитал, чуть насмешливо хмыкнул, но коробку в мусорное ведро не выбросил, отодвинул на край стола. Волков стоять рядом не стал, вернулся ко мне, опять засиял зеленью глаз и прошипел так тихо, что что-то услышать и понять мог только оборотень.

— Вы думаете, я буду молчать, Лиза? Репутации Львовых не пойдёт на пользу известие о том, что у них можно безнаказанно украсть столь ценный артефакт. А насколько им понравится, что артефакт у вас, вы подумали?

Вид при этом, если не считать зелени глаз, он имел самый почтительный и, можно сказать, даже восхищённый моей особой.

— Я же не сбываю его на сторону, — интимно прошептала я Волкову. — Можно сказать, всё в дом, всё в семью. — Он дёрнулся. — А что касается того, что у них что-то было украдено… Не боитесь прослыть пустобрёхом, Александр Михайлович? Доказательств у вас нет.

И я нежно ему улыбнулась. Со стороны наверняка казалось, что мы если не признаёмся друг другу в любви, то непременно беседуем о чём-то очень приятном и захватывающем: храме для проведения свадебной церемонии, например. Или маршруте путешествия в медовый месяц. Ни о чём другом с таким выражением не говорят.

— Это ваше последнее слово?

Волков спросил вроде спокойно, но как-то так, что я забеспокоилась за целостность собственной пушистой шкурки. С него станется написать донос на незаконное хранение уворованных артефактов. А артефакт до сих пор не извлечён, и неизвестно, когда и как это случится.

— Разумеется, нет, Александр Михайлович, — проворковала я, призывая на помощь, всё своё обаяние. — Вы же знаете, что барышням свойственно постоянно хотеть то одного, то другого. Но если вы мне честно расскажете, чем мне грозит второй зверь, я могу и пересмотреть своё отношение к вам.

А могу и не пересмотреть. Дух захватывало от того, что я могу. Или от страха перед штабс-капитаном — так и не понять сразу. Но то, что дух захватывало, — это сомнению не подлежало.

— Я вам уже рассказал.

Зелень из глаз исчезла, но честности там не наскреблось бы и на грамм.

— Александр Михайлович! — укоризненно бросила я. Наверное, излишне громко, потому что Тимофеев посмотрел на нас и нахмурился, поэтому я закончила куда тише: — Будете продолжать вешать мне лапшу на уши, разговор у нас не получится.

— Лапшу на уши? Впрочем, я понял, что вы имеете в виду, Лиза.

Ещё бы он не понял: будь то, что Волков рассказал, правдой, он бы не прибежал сегодня, испытывая уверенность, что я могу выйти за Львова. А значит, смерть мне точно не грозит. Во всяком случае— от лисы.

— Подсунули мне Воронова, чтобы запугать.

— А вы не из пугливых, да, Лиза? Но зачем мне вам помогать, если вы собираетесь украсить свою прекрасную головку короной не в моей компании? Мне кажется, мы бы с вами смотрелись на троне куда лучше, Лиза. Подумайте об этом.

Если бы нас сейчас увидела Полина Аркадьевна, вся бы изошла на ревность, настолько выразительной была поза штабс-капитана. Можно сказать, неприкрытая любовь и восхищение. Подумать только, такая прекрасная актёрская игра — и только ради того, чтобы заполучить рычаг влияния. Один из — уверена, Волков уже запасся пачкой.

— Видите ли, Александр Михайлович, на троне смотреться я вовсе не хочу. Ни с вами, ни с кем другим.