Когда та выходит, египтянин капает ледяную воду в рот Пирры: чувство такое, будто там кто-то развел огонь.
– Пирра, ты меня слышишь? Мне надо сходить за ясенцом, только он тебя спасет. В деревне его нет, поэтому вернусь не скоро. Приду, как только смогу…
– Усерреф, погоди! – с удивительной для больной силой Пирра вцепилась в его запястье. – Если я умру…
– Ты не умрешь, – перебил Усерреф.
– Дослушай, это очень важно! Кинжал Короносов…
– Пирра, успокойся…
– Его украла я! На Талакрее. И взяла его с собой на Кефтиу.
– Пирра, ты бредишь…
– Я говорю правду! Клянусь Оком Херу. – Не выпуская запястье Усеррефа, Пирра приподнялась на локте. – Если я умру, возьми его и спрячь там, где Воронам его не найти. Береги кинжал, Усерреф. Надо будет – жизнь за него отдай. При первой возможности уничтожь его!
– Ты не умрешь, – упрямо повторил египтянин.
– Дай клятву. Это приказ.
Наконец Усерреф понял, что Пирра говорит серьезно. В его взгляде отразились одновременно и потрясение, и гордость, а потом египтянин сжал в кулаке амулет в виде глаза и произнес слова клятвы.
Прежде чем снова погрузиться в лихорадочное забытье, Пирра рассказала, где спрятан кинжал.
– Помни, – выдохнула она. – Кинжал способно уничтожить только божество…
За стенами святилища грохотал водопад, но внутри царила мертвая тишина. Пирра завернулась в плащ из лисьих шкур и, цепляясь за предметы, добралась до двери комнаты.
Святилище оказалось погружено во тьму. Проходя мимо Бдящих, Пирра чувствовала на себе взгляд их неживых бронзовых глаз.
В комнате Усеррефа тоже было пусто и темно. Пирра забеспокоилась. Египтянину пора бы уже вернуться. Вдруг с ним что-то случилось?
В комнате Силеи те же холод и темнота.
– Вот нахалка! Ну, если ты опять к стражникам побежала… – пробормотала себе под нос Пирра. – Силея? Силея!
Девочка осеклась и разразилась кашлем. Служанку отчитать можно и потом, а сейчас надо попить.