Еще одним следствием того, что он развесил по стенам мои рисунки, стали вопросы, которые задавали ему на их счет посетители. И как-то раз ко мне подсел незнакомый мужчина, сказавший:
– Джанонни говорит, это ваши рисунки.
– Да.
– Отлично. Тогда у меня есть для вас заказ.
– Хорошо, и что бы вы хотели получить?
– Мне нужна картина, изображающая голую женщину-тореадора, на которую нападает бык с головой мужчины.
– Э-э, да… вы знаете, если бы я понимал, для чего она вам понадобилась, мне бы это немного помогло.
– Для моего предприятия.
– А что у вас за предприятие?
– Массажный салон: ну, знаете, отдельные номера, массажистки, – представляете себе?
– Вполне. – Голую женщину-тореадора, на которую нападает бык с головой мужчины, изображать мне нисколько не хотелось, и я попытался отговорить его от использования этой темы: – Как, по-вашему, воспримут такой сюжет клиенты и что будут чувствовать ваши девушки? К вам приходят мужчины, видят эту картинку, воображение у них разыгрывается. Вам хочется, чтобы они именно так с девушками и обращались?
Нет, не убедил.
– Или, предположим, нагрянут копы, увидят эту картину, а ведь ваше заведение зарегистрировано как массажный салон.
– Ну хорошо, – говорит он, – хорошо. Вы правы. Пусть сюжет будет другой. Мне нужна такая картина, чтобы копы, увидев ее, подумали, что для массажного салона это в самый раз, а вот клиентов она наводила бы на другие мысли.
– Ладно, – сказал я. Мы договорились о цене – шестьдесят долларов, и я приступил к работе. Первым делом следовало придумать сюжет. Я ломал голову, ломал и нередко думал, что лучше бы мне было сразу согласиться на голую женщину-тореадора!
Но наконец придумал: девушка-рабыня, якобы древнеримская, массирует какого-то высокопоставленного якобы римлянина – скажем, сенатора. Поскольку она рабыня, у нее и выражение лица соответствующее. Она отлично знает, чем все это завершится, и вроде как смирилась с таким окончанием.
Над этой картиной мне пришлось попотеть. В качестве натурщицы я использовал Кэти. Потом нашел натурщика. Набросков я сделал множество и довольно скоро потратил на натурщиков восемьдесят долларов. Однако деньги меня не волновали, меня волновала сама задача – выполнение заказа. В конце концов картина у меня получилась такая: мускулистый мужчина лежит на столе, его массирует девушка-рабыня, одетая в подобие тоги, которая закрывает лишь одну ее грудь – другая обнажена, а лицо девушки выражает покорность судьбе.
Я совсем уж было собрался отвезти заказанный мне шедевр в массажный салон, но тут Джанонни сказал, что хозяин его арестован и сидит в тюрьме. Ну я и спросил у танцевавших полунагими девушек, не знают ли они в Пасадене какого-нибудь хорошего массажного салона, который согласится повесить у себя в вестибюле мою картину.
Они снабдили меня адресами и названиями таких салонов и наговорили еще много чего наподобие: «Когда придете в такой-то салон, спросите Фрэнка, он очень хороший человек. Если его там нет, даже не заходите», или: «С Эдди не разговаривайте. Эдди ничего в картинах не смыслит».
На следующий день я скатал картину в трубку, уложил ее на заднее сиденье моего автофургончика, Гвенет пожелала мне удачи, и я отправился по борделям Пасадены в надежде продать мое творение.