У Энн Кингсли с Темным Обществом назрело уже множество неразрешенных вопросов. Лоусон вполне представлял себе вампиров, смертоносным вихрем проносящихся через особняк ее отца, влетающих в дом и, как лезвия, рубящих всех на своем пути. Он знал, как сильно их клыки и когти жаждут свежей крови. И он знал, что Энн понимает: если ее отец и сестра все еще живы, они оба обращены, и зов крови будет велеть им обратить свою родственницу, предварительно вкусив ее крови.
Что ж… этого уже нельзя было изменить. Такой Тревор и Энн выбрали путь, и теперь
Музыка пианино и резкие голоса выливались из обложенного жестяными листами и обтянутого клеенкой дышащего на ладан “Хрустельного Дворца”. Хлопья снега закручивались маленькими вихрями в дымном воздухе. Лоусон и Энн ступили на зеленые доски тротуара, сойдя с замороженной грязи, что лежала на дороге, и направились в сторону этой убогой обители развлечений.
Но остановились.
Тревор посмотрел в сторону “Гибельного Отеля”, из которого они только что вышли. На первый взгляд ничего примечательного там не появилось.
— В чем дело? — спросила Энн, понимая, что Лоусон может чувствовать вещи, недоступные ей.
— За нами следят из отеля… второй этаж, третье окно справа. Мужчина только стоял там, но отошел, как только я замер.
— Один из них?
— Человек, — покачал головой Лоусон. Он поднял подбородок и принюхался к воздуху, как ищейка, что учуяла след, пытаясь уловить определенный аромат — то, что можно было назвать “нечестивым духом”. Возможно, дело было в мучившейся от боли плоти, в ихоре, что тек по его жилам, или в чем другом, но что-то заставляло видавшего виды убийцу вампиров насторожиться при виде этого человека. Что-то…
—
— Я не чувствую, чтобы кто-то из
— Стало быть, кому-то просто любопытно.
—
— Мужчине в поезде? — переспросила Энн. — Кому-то из пассажиров?
— Неважно, — бросил Тревор и беглым взглядом изучил потемневшее небо. — Что ж, у нас есть работа.
Он открыл хлипкую дверь салуна, пропуская свою спутницу внутрь. Здесь было людно, шумно и душно, как в печке. Дым от сигар, трубок и сигарет кружил по залу, и фигуры блуждали в этой голубоватой дымке среди масляных ламп, висящих на крюках. С правой стороны от входа в заведение находилось зеркало в удивительно богатой серебряной раме. Несколько столов было установлено в зале хаотично, а в углу на пианино играл музыкант — лысый чернокожий мужчина с длинной серой бородой. С левой стороны “Дворца” стояли карточные столы, колесо рулетки, большой черный волчок для игры “Положи и Возьми[4]”, а также множество других приспособлений, предназначенных для того, чтобы люди расставались со своими деньгами. Беглым взглядом окинув пространство, Лоусон заметил различные атрибуты для игр в Фараона[5], Кено[6], Мексиканский монте[7], Чак-а-Лак[8], обыкновенные кости, Наполеона[9] и еще множества карточных игр. Победные кличи раздавались примерно каждые пять секунд, и тут же за ним звучали стоны или ругательства проигравших.
Энн и Тревор привлекли к себе внимание завсегдатаев лишь на мгновение, потому что колесо, карты и волчок интересовали их куда больше, чем два случайных незнакомца.
Лоусон направился к барной стойке, и Энн держалась позади него, не отставая. Он заказал виски у морщинистого бармена, который, вероятнее всего, хранил под стойкой обрез, судя по его суровому виду.
— Может, хочешь выпить? — спросил Лоусон свою спутницу, но она покачала головой.
Как и всегда, подумал Тревор, вздыхая. Впрочем, возможно, хорошо, что Энн старалась не увлекаться спиртным. Здесь это был лишь способ соблазниться возможностью сорвать большой куш.