— Ну, сначала ты, — сказал капитан тому из них, кто был подлиннее. Голый сингалезец прыгнул в воду, пробежал несколько шагов по дну и нырнул. Капитан стал смотреть на часы.
Через четыре минуты двадцать секунд приблизительно в шестидесяти метрах слева показалась из воды бронзовая голова; с непонятной торопливостью, словно цепенея от страха, сингалезец судорожно карабкался на скалы, держа в одной руке нож, а в другой — раковину.
Капитан нахмурился.
— Ну, в чем дело? — резко спросил он.
Сингалезец все еще цеплялся за скалы, не в силах вымолвить от ужаса ни слова.
— Что случилось? — крикнул капитан.
— Саиб, саиб… — прохрипел сингалезец и, тяжело дыша, рухнул на песок. — Саиб, саиб…
— Акулы?
— Джинны, — простонал сингалезец, — черти, господин. Тысячи, тысячи чертей!
Он надавил кулаками на глаза.
— Сплошь черти, господин!
— Дай-ка раковину, — приказал капитан и открыл ее ножом; в ней покоилась маленькая чистая жемчужина. — А больше ничего не нашел?
Сингалезец вынул еще три раковины из мешочка, висевшего у него на шее.
— Там есть раковины, господин, но их стерегут черти… Они смотрели на меня, когда я срезал раковины…
Его курчавые волосы от ужаса встали дыбом.
— Саиб, саиб, здесь не надо!..
Капитан открыл раковины. Две оказались пустыми, а в третьей была жемчужина величиной с горошину, круглая, как шарик ртути. Капитан ван Тох смотрел то на жемчужину, то на сингалезца, распростертого на земле.
— Слушай, ты! — нерешительно сказал он. — Не попробуешь ли нырнуть еще разок?
Сингалезец безмолвно затряс головой.
У капитана И. ван Тоха так и чесался язык разразиться бранью, но, к своему удивлению, он заметил, что говорит тихо и почти мягко: