После чего ушел, резко захлопнув за собой дверь. А Кира впервые за долгое время улыбнулась – не той вспышке гнева доктора, которую он ей неожиданно продемонстрировал, а тому, что со словом «медикаменты» связался образ человека, не выносящего желтых лавочек. Возможно, кто-то когда-то уже пытался ее «вытащить» с помощью лекарств. Только вот, похоже, тоже потерпел фиаско.
Ночами она долго не могла уснуть, ожидая с отчаянным нетерпением ту, которая однажды пришла ее убить. Кира знала, что в этот раз значительно облегчила бы задачу так похожей на нее убийце тем, что не стала бы сопротивляться, цепляться за жизнь. Но ночная гостья больше не приходила. Кира засыпала под утро и поднималась уже к завтраку, на который не ходила. Санитарка Степановна, ругаясь и всячески понося ее словами, приносила на подносе стакан чая, тарелку каши и бутерброд с маслом и сыром.
– Ишь, прынцесса выискалась. Все завтракать ходют, а ты чего беленишься? Ешь давай! И без фокусов мне. А то как возьму, рот тебе открою и буду в него эту кашу сама пихать. Тощая, что палка! Куда годица? Зурабыч меня премии лишит, если ты два килограмма не наберешь!
– Это он так сказал?
– Чего? Про два килограмма? Я сказала! Чего прыцепилась! Ешь давай! – смешно сердилась Степановна. И Кира ела. Но только потому, что испытывала симпатию к этой сварливой, но с золотой душой немолодой женщине.
Тем утром к ней опять пришла Степановна, но на этот раз без подноса. Увидев Киру в кровати, санитарка не стала привычно ругаться. Наоборот, на ее тонких сухих губах впервые Кира увидела улыбку.
– Давай вставай, девонька. Зурабыч тебя срочно к себе просит. Там… Там за тобой приехали!
– Кто? – встрепенулась девушка.
– Мущина! Такой… ах, какой! Краса-авец!
Степановна огладила свои круглые бока руками, демонстрируя, каким красавцем ей увиделся мужчина.
– Волосы темные, одет в костюм. Киноактер, и только! Давай поторапливайся! Да умойся и зубы почисть! А то как ты такая расхристанная к такому мущине? Эх, не слушала меня, плохо ела! Так и осталась тощей, – засокрушалась Степановна, словно чувствовала за собой серьезную недоработку.
Кира собралась меньше чем за пять минут, и, хотя от волнения и сбивалось дыхание, она не позволила себе задержаться перед дверью, чтобы перевести дух, а, коротко постучав, сразу вошла.
Молодой привлекательный мужчина занимал стул, на котором она обычно сидела во время разговоров с доктором. Илья Зурабович находился привычно за столом напротив, и то, что он не ходил размашистым шагом по кабинету, а предпочел сидеть, вселило спокойствие и уверенность.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Кира, рассматривая темный висок гостя и его чеканный профиль с немного загнутым книзу носом, что придавало ему несколько хищный вид.
Мужчина обернулся к ней и широко улыбнулся:
– Здравствуй, Эли!
Ничего не произошло: не нахлынули воспоминания, не забилось сердце, не отозвалась душа радостью или, наоборот, тревогой.
– Присаживайся, Кир… Эли, – засуетился Илья Зурабович, поднимаясь с места и придвигая ей свободный стул. Девушка присела и выжидающе уставилась на доктора, ожидая, что тот ей все объяснит.
Но заговорил мужчина:
– Как ты меня напугала, Эли! Где тебя только не искали! Спасибо той девушке, которая выложила твою фотографию в Сети и указала адрес, где ты находишься. Я уже и в полицию, и по больницам, и объявления давал. А ты будто сквозь землю провались. Не знал уж, что и думать.