Испытание человека (Пуруша-парикша)

715

The Test of a man. P. 36.

716

См., напр.: Гринцер П.А. Древнеиндийская проза. С. 42.

717

См., напр.: Thompson S. The Folktale. P. 16.

718

“Локусы” (места действия) “рассказов” Видьяпати заслуживают специального исследования. В большинстве случаев они отождествимы с реальными географическими объектами. Однако встречаются и “локусы” явно вымышленные, буквально сказочные. Иногда же место действия и вовсе не конкретизируется, как, например, в “Рассказе о человеке преданном” (№ 37), представляющем собой своего рода “новеллистическую сказку”. См. примеч. к отдельным “рассказам”.

719

См. “рассказы” № 3, 8, 4, 11,22, 24, 27, 30.

720

См.: Burlingame E.W. The Act of Truth (Saccakiriya); a Hindu spell and its employment as a psychic motif in Hindu fiction // Journal of the Royal Asiatic Society, July, 1917. P. 429—467. См. также: The Ocean of Stories. Vol. 2. P. 30—33, Vol. 3. P. 179—182.

721

См. примеч. к переводу “Рассказа о знатоках шастр” (№ 17).

722

Сходный мотив, но опять-таки обыгранный по-иному (иронически?) — в “Рассказе о скупце” (№ 7): скупец приходит к Ганге и просит лодочника утопить его в священной реке. Интересно, что, как и в случае с “мотивом” “подслушивания” (см. выше примеч. 16), сниженное (смеховое?) обыгрывание “мотива” предшествует в книге его проигрыванию в более серьезном “ключе”. Вообще многие “мотивы” проигрываются в “Испытании человека” по крайней мере дважды — и как бы в разной тональности (с разными “знаками”). Ср., например, “мотив” “незаконнорожденный мальчик-чандала” в “рассказах” №9 и 13.

723

Jha R. Vidyapati. P. 34—35. Как и у индийских “волшебных сказок”, у легенды о смерти Видьяпати есть точная локализация: место на берегу Ганги рядом с железнодорожной станцией, которая теперь называется “Видьяпати-нагар”, т.е. “Город(ок) Видьяпати” (“Видьяпатьевск”? “Видьяпатьевка”?). Эта станция расположена на Хаджипурской ветке Северо-восточной железной дороги (Ibid. Р. 35).

724

Ср. замечание М.Л. Андреева в связи с одним из сюжетов “Новеллино”: “Ренессансная новелла будет в самых разнообразных вариантах развертывать этот мотив: острословие и остроумие, прорывающее границы состояний, чинов, сословий, вероисповеданий, чтобы расторгнуть глухоту душ и соединить людей, хотя бы на миг, в идеальном и неудержимом единстве развязки” (Андреев МЛ. “Новеллино” в истории итальянской литературы и европейской новеллы // Новеллино. С. 243).