Неистребимо зло, которое коренится в законах природы.
Мы не вправе делать несчастными тех, кого бессильны исправить.
Нельзя быть справедливым, не будучи человечным.
Иные писатели прилагают к нравственности ту же мерку, с какою мы подходим к зодчеству наших дней: здание прежде всего должно быть удобным.
Одно дело смягчать правила добродетели во имя ее торжества, другое — уравнивать ее с пороком ради того чтобы свести на нет.
Все наши заблуждения и разногласия в вопросах нравственных нередко объясняются тем, что мы считаем человека либо воплощением добродетели, либо воплощением порока.
Нет, пожалуй, ни одной истины, которая не толкнула бы ложно направленный ум на путь заблуждения.
Правила нравственности, как и люди, меняются с каждым поколением: они подсказаны то добродетелью, то пороком.
Мы не понимаем, сколь притягательны сильные страсти. Нам жаль людей, живущих в вечной тревоге, а они презирают нас за то, что мы не знаем тревог.
Мы не любим, когда нас жалеют за совершенные нами ошибки.
Грозы юности всегда чередуются с погожими днями.
Молодые люди плохо знают, что такое красота: им знакома только страсть.
Женщины и молодые люди умеют ценить лишь тех, к кому питают склонность.
Привычка — все, даже в любви.
Постоянство в страсти встречается редко, искренность — часто. Так было всегда, но люди ставят себе в заслугу то постоянство, то равнодушие — смотря чего требует мода, которая всегда все преувеличивает.
Разум стыдится склонностей, в которых не смеет признаться.
Даже наималейшее наслаждение, даруемое нам природой, — это тайна, непостижная уму.
Лишь мелкие люди вечно взвешивают, что следует уважать, а что — любить. Человек истинно большой души, не задумываясь, любит все, что достойно уважения.
Уважению, как и любви, тоже приходит конец.
Стоит нам почувствовать, что человеку не за что нас уважать, — и мы начинаем почти что ненавидеть его.