И я только сейчас вдруг вспомнила обо всей той обуви, что принес для меня лорд Давернетти. Но нет, вовсе не с целью использовать подарок – принимать подарки от мужчин в принципе неприлично, а от мужчин-драконов еще и опасно.
– У ммменя нога поширше, чем у мисс Ваерти, – остановившись, сказала Бетси.
– Ничего, носок натянет, – постановил мистер Илнер.
Мы с Бетсалин переглянулись.
Горничная была меня на полголовы выше, даже когда я ботинки на каблуке надевала. Так что мы обе были в сомнениях по поводу действительной пользы носков в данной ситуации.
– Три носка, – решил в итоге мистер Илнер. – И самый потрепанный плащ.
Самый потрепанный плащ в нашем доме имелся, правда, имелась и одна проблема – он принадлежал миссис Макстон. Мы с Бетсалин оглянулись на дверь, ведущую в кухню и… решили, что с извинениями придем к миссис Макстон позже, беспокоить ее сейчас определенно не стоило.
На переодевание мне потребовалось около четверти часа, по большей части из-за того, что старые ботинки Бетси на мне болтались даже с двумя парами носков, и ходить в такой обуви было достаточно травмоопасно, а шнуровка не спасала вовсе. После недолгих экспериментов, мы сошлись на решении использовать мои старые ботинки, натянув поверх них обрезанный шерстяной носок, как поступали те несчастные, кто не имел возможности на период снегопадов приобрести более теплую обувь. К счастью, пара старых шерстяных носков в доме нашлась. А старинный плащ миссис Макстон Бетси практически уворовала, пусть и с самыми благими намерениями. Плащ был потрепанным, местами стертым до блеска, но неизменно чистым – моя почтенная домоправительница даже столь старую вещь содержала в исключительном порядке… так что пачкать этот плащ пришлось нам с Бетси. Мы справились с задачей, использовав землю из цветочного горшка и немного воды. После чего я сбежала через дверь, созданную мной же и ведущую в конюшню, а Бетсалин прикрывала мой отход, подслушивая у двери, как миссис Макстон распекает боевого мага. Воистину, разбей он главный бриллиант императорской короны, и то выслушал бы гораздо меньше гневных речей.
Когда мы с мистером Илнером покидали конюшню верхом, оставшиеся лошади, как и собаки, метнулись было к свету и свежему воздуху, но свист конюха, и животные понуро отступили, а я, использовав заклинание, вновь замуровала стену. Затем призвала «Quavis deformatione».
– По возвращении мне бы лошадей, оставшихся, прогулять, – произнес мистер Илнер.
– Хорошо, – согласилась я, пытаясь удержаться в седле.
Верховая езда никогда не была моей сильной стороной. А начинающаяся метель, изобилующая порывами ветра, вовсе не способствовала устойчивости, и пришлось вцепиться в поводья изо всех сил. Между тем мистер Илнер, едущий позади, придерживал еловую ветку, которая, волочась за его лошадью, стирала свидетельства нашего побега из дома. Этот маневр конюх использовал до самой дороги, после чего выбросил ветку в овраг.
И, поравнявшись со мной, спросил:
– Это ведь заклинание невидимости было?
– Частичное искажение, – поправила я.
Мистер Илнер, накинув капюшон на кепи и повязав шарф поверх, уточнил:
– Что делает?
– Искажает. – Я была вынуждена тоже натянуть капюшон. – Скрыть наши передвижения от драконов было бы сложно в любом случае, особенно если за нами следят, но частичное искажение позволяет создать у наблюдающих несколько искаженное впечатление.
Мистер Илнер достал внушительные извозчицкие очки, закрепил их и только тогда поинтересовался:
– Это как?