Через окно беспощадно задувало черный дым и копоть, и мы постоянно занимались тем, что отирали собственные лица. Коровохвататель, установленный перед локомотивом, вопреки своему названию сталкивал с путей не коров, а бизонов. Чего-то я в этом мире явно не понимаю. Мое недоумение усилилось, когда я узнал, что находятся жулики, которые специально подкладывают на пути дохлую скотину и требуют потом с компаний компенсацию.
Рельсы, тянущиеся бесконечно среди пустошей, разумеется, прокладывали мертвецы. Их в большом количестве завезли из Китая, и без них такое сложное направление не освоили бы. Насколько я понимаю, многочисленные «чайнатауны» на Западном побережье – след того строительства. Нет, понятное дело, то были не города мертвецов, но эти кварталы построили их соотечественники.
Меня замучили колики и переутомление, поэтому я изменил свой режим питания. Сейчас как раз сидел в вагоне-ресторане. Основной пассажирский поток еще не появился, и подавали только кофе и закуски, но в этой стране вся снедь все равно на один вкус, да и на еду она не очень-то и похожа. Батлер заявил, что «не желает слышать этого от англичанина», что вызвало у меня несказанное раздражение.
Пока я пытался скрасить отвратительный кофе хотя бы сахаром, ко мне широкими шагами подошел Барнаби и подсел напротив. На мой вопрос о том, где он шатался, ответил:
– Беседовал с одной почтенной леди, – и бодро добавил: – Думаю, лет тридцать назад она была очаровательной мисс.
Он, вероятно, хотел посмеяться над моей реакцией. А сам тем временем выложил на стол куль чайного цвета.
– Кто-то же должен был раздобыть нормальный обед.
Оттуда выглядывала бутылка домашнего лимонада и здоровенные куски хлеба, из которых торчали толстые шматы сыра и ветчины и несколько листов салата. Вояка вытащил нож из кармана и что-то замурлыкал себе под нос. Почему-то в эту секунду я подумал, что он рос в благопристойной семье.
– Не дам, – по-детски насупился капитан.
– Я и не прошу, – отмахнулся я. Был у меня устойчивый предрассудок, что настоящий сэндвич должен выглядеть не так. А о том, какой ценой Барнаби захватил эту добычу, я и вовсе старался не думать.
Откусив изрядный кусок от этой хлебно-ветчинной массы, Барнаби щелкнул пальцами, залез жирными от сала руками в карман и невнятно проговорил:
– Нам сообщение от «Юниверсал Экспортс». Через «Пинкертон» перенаправили. Отдали на прошлой станции.
На бумажке значилось только два слова: «Ghost Protocol»[56]. Это значит: «Официально вас не существует». Есть что-то комичное, когда шпионам, которых и без того в народе называют «невидимками», присылают такой код, но, по сути, нас только что отлучили от поддержки Уолсингема. Я пожал плечами, а мой сотрапезник вытащил спичку, сжег послание, собрал пепел, подцепил мою чашку и залил останки послания приторным варевом.
– Ужас, – буркнул он, подразумевая, по всей видимости, не решение Уолсингема, а тесноту вагона.
– До Провиденса еще часов сто двадцать.
– Ужас, – повторил Барнаби. – Скажи, а тебе То Самое что сделало?
Этот вопрос я слышал уже в сотый раз. Я посмотрел собеседнику прямо в глаза:
– Ты же видел мозг в металлическом чехле.
Человеческий мозг, сочетавший людское восприятие и способность к быстрым расчетам, заключенный в коробку. Технология нового времени, управляющая безумием мертвецов, прекрасно справилась со своей боевой задачей. Устройство не похоже на человека, поэтому никто на улице не обратит на него особого внимания. А поскольку мертвецы уже плотно вошли в повседневную жизнь человека, вреда оно нанесет даже больше, чем подрывники. То Самое могло бы по мановению руки отобрать у нового века всех его работников, да и сокрушить его, было бы желание. И даже не представляю, какой хаос начнется, если такое изобретение попадет в руки какого-нибудь правительства. Я принялся дотошно перечислять Барнаби все возможные последствия, и он спросил:
– А почему оно тогда его не использует?
ebooksa