– Тогда и в их реальности мне предстоит убедить тебя, – так же торжественно сказала мадемуазель.
Произнеся эту фразу о тенях, я тут же пожалел об этом. Ее ответ меня не приободрил. Я мысленно выругался. Не стоило так играть в эту игру. Я не обрету преимущества, бранясь с мадемуазель Дахут. Более того, это может навлечь ее гнев на тех, кого я пытался защитить, пытался спасти от нее. Что стояло за этими ее словами? Какая угроза? Она обещала мне оставить в покое Билла – и я прибыл сюда в расплату за это обещание, но ничто не связывало ее в отношении Хелены.
Если я собирался сыграть свою роль, то должен быть убедительным, без оговорок. Я посмотрел на мадемуазель Дахут и подумал о Хелене, испытывая угрызения совести. Подумал, что если бы я был с мадемуазель Дахут по собственной воле, то в этом ощущалась бы своя прелесть. Но Хелена… Затем я решительно отбросил все мысли о Хелене, будто мадемуазель Дахут могла прочесть их.
В конце концов, существует только один надежный способ убедить в чем-то женщину…
Я встал. Взял свой бокал, взял бокал Дахут и швырнул их на пол каюты. Осколки разлетелись во все стороны. Я подошел к двери и запер ее на ключ. А потом – я подхватил мадемуазель Дахут на руки и понес ее к диванчику под иллюминатором. Девушка обвила руками мою шею, потянулась ко мне губами, зажмурилась…
– К черту Ис, к черту все эти тайны! – сказал я. – Я живу сегодняшним днем.
– Ты любишь меня? – прошептала она.
– Я люблю тебя.
– Нет! – Мадемуазель Дахут оттолкнула меня. – Давным-давно ты любил меня. Любил, пусть потом ты и навлек на меня гибель. Ты убил меня. И в этой жизни не ты, но владыка Карнака стал моим любовником той ночью. Одно мне известно наверняка. В этой жизни ты полюбишь меня. Но убьешь ли ты меня? Не знаю, Ален… Не знаю.
Я взял ее за руки. Ее пальцы были холодными, а в ее глазах я не видел ни насмешки, ни любопытства, только удивление и смутную тревогу. В ней не было ничего ведовского. И вновь я ощутил жалость к ней. Что, если она, как и другие на этой яхте, пала жертвой чужой воли? Де Кераделя, называвшего себя ее отцом? Ах, Дахут, она лежала там, в ее глазах плескался испуг, как у невинной девушки, и она была так красива… Так красива…
– Ален, возлюбленный мой. Было бы лучше для тебя, если бы ты не пошел на мой зов. Было бы лучше для меня, если бы ты не пошел на мой зов. Ты пришел из-за той тени, что я прислала твоему другу? Или у тебя имелись на то иные причины?
Эти слова привели меня в чувство. «Ведьма, ты не слишком умна», – подумал я.
– Была и другая причина, Дахут, – будто неохотно, сопротивляясь, сказал я.
– Какая?
– Ты.
И тогда она подалась ко мне, опустила ладонь мне на щеку, привлекла меня к себе.
– Ты говоришь правду, Ален де Карнак?
– Может быть, я и не люблю тебя так, как любил тебя владыка Карнака. Но я готов попробовать.
Она откинулась на диванчике и залилась смехом – шорох волн слышался в тех переливах смеха, беспечных волн, жестоких волн.
– Странный способ ухаживать за девушкой, Ален. Но он мне нравится – ибо я знаю, что ты говоришь мне правду. Что ты думаешь обо мне, Ален?
ebooksa