Я слышал, как Тьма в каменной утробе пирамиды, пронизанная огненными венами, взвыла, как она сжалась под ударом молота вод.
Затем и она исчезла.
Вода ринулась назад, забурлив вокруг нас, достигая примерно наших колен. Затем она спа́ла, будто посмеиваясь.
Снова поднялась волна, снова опустился молот. Снова он обрушился на землю с другой стороны кряжа – на пирамиду и оставшиеся каменные глыбы. На этот раз от удара повалились вековые дубы. И опять воды отступили… и опять обрушились на землю… Теперь уже покончив со старым домом и всеми его призраками…
Призрачный силуэт Дахут оставался неподвижным. Я слышал ее безжалостный смех сквозь грохот обрушивающейся воды. Когда молот ударил в последний раз, Дахут протянула ко мне руки.
– Ален… иди ко мне, Ален!
Мне ясно была видна тропа, которая вела к ней. Она была так близко… Так близко.
Но я знал, что это не так. Что лишь из-за колдовского зрения мне так кажется.
– Удачи, Макканн, – сказал я. – Удачи, Рикори.
– Алан… Иди ко мне, Алан…
Моя рука сжала рукоять ножа.
– Иду, Дахут! – крикнул я.
Макканн схватил меня. Рикори ударил его по руке.
– Пусти его, – сказал он.
– Алан… Иди ко мне…
Вода уходила обратно в море, переливаясь через кряж. Она закружилась у талии Дахут, подняла ее… Выше и выше…
И в следующее мгновение со всех сторон на нее ринулись тени… вцепляясь в нее призрачными руками… бросаясь на нее, хватая ее, утаскивая ее вниз, в море.
Я видел, как неверие на ее лице сменяется яростью, ужасом – и отчаянием.
Волна отхлынула, унося Дахут с собой, все еще окруженную тенями…
Я слышал собственный голос, свой крик: