Неужели фигурка двинулась?
Его сосредоточенность нарушил уличный шум. Разносчики газет выкрикивали какие-то глупости, важные для этого нелепого мира, куда его зашвырнуло! Эти крики разорвали нити, нарушили ту связь, которая начала формироваться между ним и фигуркой.
Ругаясь, Кентон выпрямился.
В глазах потемнело, и он упал. Сказалось напряжение – вернулась предательская слабость. Кентон доковылял до тумбочки, достал вторую бутылку и наполовину опустошил, влив в горло ее содержимое.
Кровь застучала в ушах, в мышцы вернулась сила. Он выключил свет в комнате. Сквозь плотные занавески пробивался луч света с улицы, освещая три игрушечные фигурки. Еще раз Кентон собрал волю в кулак.
– Гиги! Это я! Я призываю тебя! Гиги! Ответь мне!
Фигурка пошевелилась, ее тело вздрогнуло, голова поднялась! Издалека, едва слышный, холодный, будто изморозь на стекле, призрачный, нереальный, преодолевая невообразимые расстояния, донесся до него голос Гиги:
– Волк, я слышу тебя! Волк! Где ты?
Его разум ухватился за этот звук, как за нить, протянутую над бездной.
– Волк, приди к нам! – Голос стал сильнее.
– Гиги! Гиги! Помоги мне найти вас!
Два голоса – далекий, холодный и его собственный – встретились, столкнулись и переплелись. Они протянулись над бездной, которая отделяла Кентона от неведомого измерения, где плыл корабль.
Теперь уже фигурка не сидела! Она стояла прямо! Еще громче зазвучал голос Гиги:
– Волк! Иди к нам! Мы слышим тебя! Иди к нам! – И затем, будто читая заклинание: – Шарейн! Шарейн! Шарейн!
Подстегнутая именем любимой, его воля окрепла.
– Гиги! Гиги! Продолжай звать меня!
Кентон больше не видел свою комнату. Он видел корабль – далеко, далеко внизу. Будто точка в пространстве, он висел над ним, крича и призывая, зовя Гиги, чтобы тот помог ему. Звуковая нить, что связывала их, колебалась и дрожала, как паутина. Но она держалась и продолжала тянуть его вниз.
И корабль начал расти. Он был зыбким, туманным – но он продолжал расти, и Кентон спускался по веревке из звука навстречу ему.
И вот уже другие звуки стали вплетаться в нить, усиливая ее, – пение Сигурда, призывы Зубрана, прикосновения пальцев ветра к струнам арфы корабельных снастей, мерная литания волн, катающих пенные бусины.
Корабль становился все реальнее. Сквозь его очертания проступил образ его комнаты. Словно она пыталась оспорить реальность корабля, закрыть его. Но корабль прогнал ее прочь, взывая к нему голосами товарищей и пением ветра и моря, звучащими в унисон.
ebooksa