Лесной Охотник

Заметила ли она его мимолетный взгляд, или ему лишь показалось, что скрытые темными очками глаза обратились в его сторону? Как знать.

Так или иначе, она поспешила уйти прочь из его поля зрения, и вид у нее был заметно подавленный. Девушка удалялась так быстро, как только могла, злой ветер трепал мышиного цвета шарф, а толстая подошва левого ботинка отбивала по доскам палубы уродливый ломанный ритм.

Она скрылась на корме, явно намереваясь посетить столько корабельных отсеков, сколько сможет, пока сила не покинет ее слабую ногу или пока шум, производимый уродливым ботинком, не сломит ее силу воли.

Майкл отвлекся от своих мыслей, заметив, что на него упала чья-то тень. По лекарственному запаху он понял, кто к нему явился, прежде, чем пришелец заговорил. Майкл обернулся и увидел перед собой Олафа Торгримсена — на вид он выглядел чище, чем раньше: волосы были зачесаны назад и блестели от влаги, словно он только что вышел из душа. Удивительно, но неуправляемый вихрь его волос при этом так и не поддался контролю до конца — похоже, никому было не под силу расчесать эти жуткие колтуны.

— А вот и ты, — констатировал Олаф.

— Да, — пожал плечами Майкл, не поднимаясь с колен. — А вот и я.

Они несколько секунд смотрели друг на друга, никто не двигался, лишь корабль под ними продолжал свое путешествие по морю.

Наконец, Олаф нырнул рукой в карман своих брюк и извлек оттуда нечто, завернутое в лист норвежской газеты.

— Дам тебе вот это, — прорычал Олаф и выпустил предмет из рук.

Майкл отложил кисть и взял протянутый предмет. Развернув кусок газеты, он увидел, что в нем лежит овсяное печенье с изюмом — еще теплое, только с подноса в столовой. Повара, как и ржавчина, никогда не спали.

— Спасибо, — сумел выговорить Майкл, не представляя, как реагировать на этот… подарок.

— Ты не моряк, — буркнул Олаф. — Пока. Но, может, ты боец? А?

Майкл не знал, что на это ответить, поэтому просто кивнул.

— Олаф любить боец, — только и сказал гигант в ответ, после чего, видимо, сочтя этот комментарий достаточным, развернулся, и его толстая масса побрела прочь с залитой солнцем палубы в тень под синим тентом, натянутым рядом с надстройкой. Майкл услышал, как открывается, а затем закрывается дверь.

Он решил вернуться к работе, но сначала съел принесенное печенье и позволил себе несколько минут поразмышлять, как вдруг услышал звук шагов Мариэль Вессхаузер. Теперь она шла заметно медленнее, при этом поступь левой ноги казалась тяжелее, словно уродливый ботинок был якорем, тянувшим ее назад.

Девушка обошла спасательную шлюпку, прохромала между вентиляционными трубами и, казалось, даже бросила быстрый взгляд на Майкла, избегая взглядов других обыкновенных моряков, делавших ту же работу, что и он, а затем исчезла в дверном проеме, из которого появилась. Скорее всего, вернулась к себе в каюту, которую делила со своим двенадцатилетним братом Эмилем. Их отец и мать занимали другую каюту, дальше по коридору пассажирского отсека. Еще два помещения — Майкл прекрасно это знал — были оплачены В. Вивианом, но сам В. Вивиан не появился к отплытию, поэтому выкупленные им пассажирские места пустовали. Майкл был также осведомлен, что Пауль и Аннелиза Вессхаузер получали еду прямо в каюту, а в списке пассажиров (очень коротком) они значились под именами Клауса и Лили Хендрикс.

Майкл завершил работу по покраске, но лишь на одном участке, а на таком большом судне, как «София» работы всегда было много, и бывший капитан грузового судна «Джон Уиллис Скотт» не раз демонстрировал ему это, находя для него занятие прежде, чем он мог позволить себе хоть несколько минут передышки, причем, если Майкл не находил себе занятие самостоятельно, ему наглядно показывали, что леность на борту наказывается усложненными, суровыми заданиями. Поэтому сейчас Майкл решил направиться к дымоходу и приступить к очистке рыжей ржавчины.

При этом он не забывал о своей настоящей работе на борту этого грузового судна. Ему необходимо было внимательно следить за членами экипажа, слушать их разговоры, подмечать их движения и соответствовать (если это вообще возможно) их облику, продолжая держать ухо востро. Он должен был быть наблюдательным, как волк на охоте, так сказать. От Майкла зависело очень много. Быть может, многие тысячи жизней…

Хотя на деле речь шла о четырех жизнях.

Он подумал о своем нынешнем положении и счел, что ситуация пока что находится полностью под контролем. И будет под контролем на протяжении всего пути, если повезет. «София» прошла уже больше четырехсот морских миль, но оставалось еще восемьсот шестьдесят (или около того) впереди. Путешествие из Данцига в Дувр должно было занять от десяти-двенадцати дней до двух недель в зависимости от погодных условий.