Эта изба была их последним пристанищем, и они хотели его спасти. А заодно спасали и Валюшку!
И все вдруг вспомнилось – каждое заветное тайное слово. Дальше Валюшка считала уже сама:
– Лодон! Сукман!
Знобея обреченно тащилась к лавке, постепенно обращаясь в жуткое порождение Хельхейма, но Валюшка не трогалась с места, продолжала считать, и тихие голоса, исходившие из разных углов избы, вторили ей:
– Дукман, левурда!
Все, что оставалось от Знобеи, начало превращаться в струйку черного дыма.
– Дыкса! Одино! Попино!
Черный дым медленно, мучительно медленно втянулся в дырку, которую ясеневый сучок оставил в древесине лавки, и тогда, выкрикнув «Двикикры!», – что означало «тринадцать», Валюшка заткнула дырку тем же сучком.
Лавка так подскочила, что Валюшке пришлось вцепиться в нее одной рукой, чтобы не свалиться. А другой рукой она крепко прижимала ясеневый сучок и продолжала считать:
– Хайнам, дайнам, сповелось!
Ах, как выла, как бесновалась Знобея! Лавка прыгала по комнате, словно была норовистой лошадью, но Валюшка держалась, веря, что все это скоро кончится, и выкрикивая:
– Сподалось, рыбчин, дыбчин!
А когда прозвучало последнее, двадцатое слово «Клек!» – лавка замерла, и стоны Знобеи утихли.
Валюшка почувствовала: вокруг что-то изменилось… Раздались треск, шепот, шорох, звон… А потом разбитые стекла взлетели с пола и вернулись на свое прежнее место в окнах. Ставни заботливо закрылись. Исчезли наросты грязи и космы пыли. Приподнялся потолок и выпрямились стены. Дом, который начал было зарастать, гнить, разваливаться, снова становился чистым и уютным, каким был раньше!
– Что ты хочешь взамен ее жизни? – раздался в это мгновение громовой голос, и Валюшка почувствовала, как леденеет ее тело, потому что это был незабываемый голос Гарма, стража Ледяного ада.
Хотелось громко завизжать и броситься наутек, однако Валюшка вспомнила клятву, которую дала Никто, и осталась на месте.
– Я хочу, чтобы ты принял от меня клятву отступника! – выкрикнула она как могла твердо. – Иначе Знобея погибнет.
Сверкнула белая молния, и перед Валюшкой оказался огромный черный пес, облаченный в ледяные доспехи, отливающие серебром. Четыре глаза пса сверкали кровавой ненавистью.
Валюшке показалось, что сердце ее сейчас разорвется от страха.
– Эта глупая фебер! – прорычал Гарм. – Я посылал ее только на разведку! Она должна была узнать, обладает ли твой айсбайль прежней силой, и вернуться с известием. Однако она не смогла удержаться и ввязалась в схватку с тобой. И вот теперь, чтобы спасти ее, чтобы не обессилить Хельхейм, чтобы ладья великой Хель не лишилась своего гребца и могла мчаться по волнам мертвых ледяных морей с прежней скоростью, я вынужден тебе уступить! Произноси клятву отступника! – рявкнул Гарм.