– Никаких успокоительных, – перебила Софи.
– Да, мисс Фостер, этого я от вас и ожидал. Но всё же имейте в виду, такая возможность есть. А если проснётся эхо, Флори дежурит во дворе.
– Эхо? – спросила Эми.
– Это до-о-олгая история, – сказала Софи.
– Отложим её на потом, – заметил мистер Форкл. – А сейчас постарайтесь дышать как можно глубже, постепенно замедляя темп.
Вскоре они задышали в унисон, и это размеренное чередование вдохов и выдохов подействовало не хуже успокоительного.
– Хочу заметить, – тихо добавил мистер Форкл. – из-за неуравновешенного состояния, в котором вы в то время находились, некоторые воспоминания будут очень сумбурными. А потом я помогу заполнить некоторые оставшиеся пробелы, потому что вас обеих пришлось усыпить, и пока вы были без сознания, много чего произошло. Конечно, я постараюсь как можно полнее ответить на ваши вопросы, но всё же учтите, кое-что объяснить не смогу, и не потому, что скрываю, а просто и сам понимаю не до конца. Кстати, надеюсь, вы сами поможете что-нибудь прояснить, скоро узнаем. А пока дышите глубже. Ме-е-едленно и споко-о-ойно.
Ещё через десять вздохов он попросил сестёр закрыть глаза и задержать дыхание, и вскоре Софи ощутила прикосновение его дрожащих пальцев к виску.
– Начнём, – прошептал он. – Три… два… один.
С окончанием отсчёта сознание захлестнуло холодом, словно мозг окатили ледяной водой, и Софи стиснула зубы, чтобы они не стучали.
Мысли застыли от озноба, и впервые в жизни она ощутила такую тишину в голове, наслаждаясь каждым мгновением… но вдруг поднялся невообразимый шум, словно на повышенной скорости и громкости включился кинопроектор, и перед глазами замелькали какие-то смутные образы.
Но с каждым вдохом они становились чётче, и вот в густых зелёных зарослях Софи разглядела двух маленьких девочек, блондинку и брюнетку.
Поначалу они просто болтали, но вскоре послышались насмешки, переходящие в оскорбления на повышенных тонах.
Всё злее и злее.
Отдельные слова сливались в неразборчивый поток.
Но ранили всё глубже и глубже.
Задевали за живое.
Сокровенное.
Пробуждали опасные порывы.
Отдавались пульсирующей болью.