И снова умолкаю. Это молчание впечатляет его сильнее любых слов.
Момо скребет в затылке, вытирает щеки кулаком.
А у меня так бурчит в пустом животе, что боюсь, это услышит даже Момо. Он вопросительно смотрит на меня, словно хочет спросить: «Что дальше?» И я восклицаю:
– Ох, до чего жрать хочется! А тебе, Момо?
– Мне тоже.
– Может, поедим где-нибудь?
– О’кей.
– Только учти: я на мели, у меня ни гроша.
Просияв от радости – наконец-то он может продемонстрировать свое превосходство надо мной! – парень вытаскивает из кармана деньги.
– Нет проблем! Я хоть и потерял два дня у легавых, зато сегодня днем все наверстал.
И он гордо смеется. Я не спрашиваю, чем он торговал, – уверен, что не букетиками ландышей.
Мы осторожно вылезаем из контейнера и поднимаемся на откос, к шоссе. В траве у обочины нас ждет мотороллер.
– Давай садись.
Я сажусь на решетку багажника, и заднее колесо проседает под моей тяжестью. Момо жмет на газ, мотороллер трогается, вильнув пару раз из стороны в сторону, потом приходит в равновесие. Железные прутья багажника врезаются в мои тощие ягодицы, но я терплю, стиснув зубы.
Мы едем в Шарлеруа. Из окон солидных домов льется золотистый свет люстр; потолки скромных домишек кажутся зеленоватыми от неоновых трубок. Улицы несутся нам навстречу.
Момо ведет на предельной скорости, с единственной целью – произвести как можно больше шума; всякий раз, как мотор ревет особенно громко или взвизгивают шины, он довольно урчит.
Наконец мы тормозим перед ярко освещенной закусочной «Фоли-Кебаб, быстрая еда»; узкое помещение напоминает меч, воткнутый в фасад; у левой стены – длинный застекленный прилавок, за которым видна кухня; вдоль правой, напротив прилавка, – череда крошечных столиков, прибитых к стене. Под каждым из них – два табурета, означающих, что здесь едят парами. Зеленые стены оклеены большими выцветшими фотографиями блюд с указанием цен; цифры выписаны крупно, да еще и подчеркнуты. Хозяин – грузный, жирный гигант с багровой щекастой физиономией, увенчанной черным лоснящимся коком, в плотном фартуке от шеи до ног – стоит, облокотясь на прилавок, с утомленным видом человека, которого не держат ноги. Самая любопытная черта этого бугая, с его чисто мужской некрасивостью, – хорошенький крошечный ротик, губки бантиком – мечта любой женщины.
Момо проходит мимо него, словно не видит, и начинает изучать выставленные в витрине блюда.
– Ты что будешь? – спрашивает он.
– То же, что и ты.