– Что вы и делаете. Понаписали такую чертову уйму книг, что никаких библиотек не хватит.
А отдаленная картина мира становится все мрачнее. Нас окружают миллионы лиц, на которых запечатлелись все бедствия на земле – распри, удары судьбы, страдания, невежество, голод, отчаяние, ереси, рабство, газовые камеры, инквизиция, насильственная смерть, незаслуженная смерть. Людские вопли на всех языках терзают наш слух.
Мы пытаемся сосредоточиться, чтобы довести разговор до конца. Великий Глаз отсвечивает зловещими сполохами апокалипсиса.
– На самом деле все три моих произведения полны двусмысленностей, противоречий, сумбура и невнятицы. В каждом из них я взывал к человеческому разуму, и каждый раз большинство людей не слушали моих призывов. Можно по пальцам сосчитать тех, кто размышлял над ними. Честно говоря, ты был прав: может, я действительно… дал маху?
– Когда?
– Когда захотел создать человека свободным. Может, лучше было бы сделать его рабом животных инстинктов, как зверя. И тогда мы с тобой сейчас не увязли бы в этой трясине.
– Но если бы Вы не создали человека самостоятельным, Вам бы не пришлось писать для него книги.
– Да, с помощью каждой из моих книг я пытался наставить людей на путь истинный, усовершенствовать их. Увы, человек – существо неисправимое.
– А скажите, какая-нибудь из Ваших книг довлеет над двумя остальными?
– О нет, я бы так никогда не сказал!
Его голос прозвучал во тьме громовыми раскатами, заглушив шум и крики людских полчищ. Призраки, окружавшие нас, застыли в изумлении. Великий Глаз пристально смотрит на меня.
– На самом деле ты хочешь узнать, какой из трех монотеизмов лучше остальных?
– Да.
– Ни один из них не защищен от глупости людской. Ни один из них не закрыт для разума. Глупец найдет в каждой религии то, что ищет, то есть худшее. Мудрец найдет в каждой религии то, чего не искал, то есть лучшее.
И Великий Глаз слегка затуманивается.
– Скажите, Вы планируете написать четвертую книгу?
– Нет, Огюстен, я не стану больше писать. Моя литературная карьера закончена. Создавая первую книгу, я искал связи с людьми; создав все три, я хотел пробудить в людях способность размышлять. Но я не нашел среди них читателей, достойных этой высокой планки.
– Ну-ну… Вы преувеличиваете.
– Никто ничего не понимает в моих книгах. Их печатают, их продают, их покупают, их цитируют, но при этом читают как бог на душу положит. Мне больно за человека!
Внезапно Великий Глаз исчез, а вместе с ним и легионы несчастных жертв. И тут бесконечность разверзлась подо мной, я с воплем рухнул в бездну и… очнулся в кухне, на линолеуме, с раскинутыми руками, разбитый вконец.