Земля забытых

– Мама, это я, – не своим голосом выдавил Джетт. – Я здесь.

– Ну конечно, здесь, где же еще тебе быть?

Женщина улыбнулась мягкой, бледной улыбкой, глядя прямо на Джетта, но вовсе не так, будто думала: «Какое счастье, мой пропавший на два года сын вернулся домой». Она смотрела на него, как на стол или шкаф, который видишь каждый день.

Потом она заметила в дверях Генри и Розу с Эдвардом у него за спиной, и выражение ее лица немного оживилось.

– Милый, это соседские ребята? Как они выросли! Может быть, лучше поиграете на улице?

– Мама, нам надо уходить. Не спрашивай, просто поверь мне, – сдавленно проговорил Джетт и рывком поставил ее на ноги, бросив шитье на скамейку.

Она растерянно моргала, пока он тащил ее по коридору, но у крыльца остановилась как вкопанная.

– Нет, – испуганно сказала она. – Я туда не пойду.

– Мы должны, – грубо бросил Джетт, и Генри сразу понял, какой мучительный ужас скрывает эта грубость. – Ну же, давай, давай, выходим.

– Явился. Поверить не могу, – сказал громкий женский голос с улицы.

Джетт повернулся туда, и его мать воспользовалась моментом, чтобы вывернуться и броситься обратно в комнату. Она бежала так легко, что Генри наконец заметил, какая она молодая. Его отец – «настоящий отец», мысленно уточнил Генри и разозлился на себя за то, что ему по-прежнему трудно называть короля этим словом, – тоже был еще молод, но его измучили десять лет на грани сумасшествия. А мать Джетта казалась почти юной: кожа белая и гладкая, с рыжими пятнышками на носу, рот широкий и розовый – наверное, когда-то он часто улыбался, но теперь казался безжизненной длинной линией.

– Явился, – повторил голос почти с ненавистью, и Генри перевел взгляд на улицу.

Там стояла, упираясь кулаками в бока, приземистая женщина в соломенной обуви.

– Где ты шлялся? – спросила она, исподлобья глядя на Джетта. – Что ты из Цитадели сбежал, мы слыхали, но чего домой потом не вернулся?

– Я должен был заработать денег, чтобы увезти ее отсюда, – через силу проговорил Джетт. – Она всегда хотела уехать. Кража прошла плохо, наши ребята меня бросили, я угодил в Цитадель, я…

Женщина фыркнула.

– А что им, ждать тебя, когда охрана всполошилась? Ты сам вызвался на дело идти, чего жаловаться? Такого, как ты, и вообще нельзя было выпускать за Камни. – Она кивнула на его ногу. – Я всегда это говорила.

– Вот именно! – крикнул Джетт. Он, кажется, сам не понимал, что повышает голос. – Если бы я вернулся, меня никогда бы не выпустили больше. Работал бы в деревне, пока не состарюсь и не помру. Я никогда не достал бы денег, никогда не забрал бы ее отсюда. Это была единственная возможность, я не мог вернуться, как неудачник!

– Она так долго тебя ждала, – отрывисто сказала женщина. – Слишком долгое ожидание меняет людей, понимаешь? Она все время разговаривает с тобой. Сначала просто воображала, что ты здесь, а потом слишком уж сильно поверила. Мы все подбрасываем ей работенку по штопке, взамен приносим еду. Она не выходит со своего двора. Никогда. И давай-ка подумаем, кто в этом виноват.

Джетт сел на крыльцо, сцепив пальцы на затылке. Женщина торжествующе кивнула, будто ставила в разговоре точку, и пошла к соседнему дому, твердо впечатывая ноги в землю. На Генри и остальных она бросила враждебный взгляд, но промолчала – кажется, здесь было не принято задавать лишние вопросы.