Ответом ему стало молчание.
— Что ж, все ясно, — продолжил первый секретарь. — Предлагаю. За недостойное коммуниста поведение, противопоставление личного интереса общественному, попытку ввести в заблуждение членов бюро секретарю ЦК Ничипоруку объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку и освободить от занимаемой должности. Так же освободить от должности министра внутренних дел, предложив партийной организации МВД рассмотреть на своем заседании его персональное дело. Аналогично поступить и в отношении Куковякина. Пусть с ним разбирается обком. Я, в свою очередь, попрошу товарищей доверить ему руководить самым отстающим колхозом области. Пусть докажет свою полезность в этой должности. Другие предложения будут? Нет? Кто «за»?
Над столом взметнулись руки членов бюро.
— Решение принято единогласно. Попрошу Ничипорука и бывшего министра покинуть заседание.
— Теперь о вас, Семен Яковлевич, — сказал Балобанов, когда наказанные скрылись за дверью. — Чтобы больше никаких блатных! Всех в очередь! Поняли?
— Да, Ерофей Ефремович! — кивнул Терещенко. — Но, бывает, звонят из ЦК КПСС.
— Этих отправляйте ко мне, сам им скажу. Поручаю вам и министру здравоохранения создать для целителя самые комфортные условия. Пусть работает, не отвлекаясь по мелочам. И о квартире. Лично попрошу председателя Минского горисполкома в порядке исключения выделить Мурашко жилье. Пусть сам выберет, какое. Возле метро, так метро. Сколько комнат обещали москвичи? Три? Пусть будет столько же, хотя одинокому все же многовато. Могут не понять.
— Михаил Иванович собирается жениться, — поспешил Терещенко. — Уже подал с невестой заявление в ЗАГС. Молодая, растущая семья.
— Значит, три, — решил Балобанов. — Прошу всех выехать в трудовые коллективы, где довести до сведения принятые бюро решения. Помощника попрошу подготовить соответствующее сообщение для печати, телевидения и радио. Нам любой ценой следует предотвратить возможные волнения. Лично я завтра отправляюсь на МАЗ. Все, товарищи, заседание окончено…
— Меня тоже теперь пошлешь? — спросил министр здравоохранения, когда они вдвоем с Терещенко вышли на улицу. — Как Балобанов приказал?
— Вас нет, — ответил Семен Яковлевич. — Во-первых, вы никогда этим не злоупотребляли. Во-вторых, — он оглянулся по сторонам. — Строго между нами. Дар у Мурашко усилился. Сегодня он исцелил за день двадцать пять детей.
— Сколько? — охнул министр.
— Я не оговорился. Не знаю, будет ли так в дальнейшем, но, если да, то не вижу смысла более класть детей в клинику. Организуем амбулаторный прием. Тогда пару детей от вас в день никто не заметит.
— Спасибо, Семен Яковлевич!
Министр горячо пожал ему руку и направился к ждущей его служебной «волге». Терещенко проводил начальника взглядом. «Хочешь жить хорошо, делись с нужными людьми!» — учил его отец. Но ведь всем делиться не обязательно, не так ли? Потому главный врач занизил число исцеленных детей. О предстоящем эксперименте с больными из Чернобыльской зоны решил вовсе не сообщать, хотя почему-то был уверен, что результат будет.
[1] Набичвари — ублюдок (груз.).
[2] Реальная история. В 1989 году на выборах в Верховный Совет БССР секретарь ЦК КПБ с треском проиграл журналисту республиканской газеты.
[3] Строго говоря, запретят компартию РСФСР, да и то ненадолго. Указ Ельцина от 23 августа 1991 года.
[4] Между прочим, правда. М.С. Горбачев, чтобы не писали о нем, ягненком не был, и за власть боролся жестко.
[5] За время «перестройки» в Беларуси сменилось три первых секретаря ЦК.