— Для нее или вашей конторы?
Он дернул щекой.
— Я не разделяю эти понятия.
— А вот я — да. Валюта СССР действительно нужна — для закупки тех же лекарств, к примеру. Я готов зарабатывать ее для таких целей. Но тогда должен получить контроль над валютными потоками.
— Как вы себе это представляете? — сощурился он.
— Моему кооперативу открывают валютный счет. Все заработанные деньги поступают на него. Министерство внешней торговли заключает контракт на поставку лекарств, после чего обращается ко мне. Мы оплачиваем покупку.
— Исключено, — покрутил он головой.
— На других условиях работать не буду.
— Вы о себе слишком много возомнили! — хмыкнул он. — Мы ведь можем и заставить.
— Это как? — усмехнулся я. — Арестуете? Так уже пытались. Это стоило постов секретарю ЦК и министру МВД.
— Есть другие способы. У вас ведь семья? Жена ждет ребенка?
Зря он это сказал…
— Только попытайся, сволочь! — прошипел я. — Отверну голову! Будешь ходить как кузнечик коленками назад.
— Николай Сергеевич! — Родин повернулся к Хилькевичу. — Задержите этого гражданина! — он ткнул в меня пальцем.
— Нет оснований, — пожал тот плечами. — Михаил Иванович прав: нам не нужен бунт в Минске.
— Он угрожал расправой сотруднику КГБ!
— Перед этим вы угрожали его семье. Недостойное поведение для офицера. Я отражу это в рапорте председателю комитета.
Ай да, Николай Сергеевич! Молодца. Я-то думал: будет лишь поддакивать.
— Спелись! — Родин встал. — Ничего, управу найдем. Не один вы умеете писать рапорты.
Он быстрым шагом вышел из кабинета. Перед дверью, правда, запнулся и захромал на левую ногу. Что-то прошипел под нос и скрылся. Давай, двигай, пока ходишь. Скоро на вторую захромаешь. Ты ведь куришь, подполковник? Это плохо отражается на сосудах ног. Артериосклероз, синдром перемежающейся хромоты. В дальнейшем — некроз тканей с последующим их гниением. А не надо было угрожать! За свою семью я любого порву.