Давайте пройдемся по комнатам, закуткам, коридорам и переходам «Черного дома», в твердой уверенности, что мы сможем вернуться во внешний мир, мир, сопротивляющийся соскальзыванию, когда захотим (и все равно нам как-то не по себе, когда мы спускаемся по лестницам, кажущимся бесконечными, или идем по коридорам, тянущимся за горизонт). Мы слышим низкое гудение и отдаленный грохот каких-то механизмов. Мы слышим посвист ветра, то ли за стенами, то ли на соседних этажах. Иногда мы слышим далекий, злобный лай и знаем, что это лает адский пес аббала (именно он искусал бедного Мышонка). Иногда мы слышим сардоническое карканье и понимаем, что Горг тоже здесь… только не знаем, где именно.
Мы проходим по комнатам, где все порушено, и комнатам, которые великолепно обставлены. Многие из них, конечно же, больше дома, в котором они находятся. Наконец, мы добираемся до скромных размеров комнатушки, обстановку которой составляют старый, набитый конским волосом диван и выцветшие красные бархатные кресла. В комнате пахнет готовкой (где-то рядом кухня, куда заходить нам не следует… если мы не хотим каждую ночь видеть кошмары). Электрическим приборам как минимум семьдесят лет. Как такое может быть, спросите вы, если дом построили в 1970‑х? Ответ прост: часть «Черного дома», большая часть «Черного дома», стоит здесь гораздо дольше. Шторы тяжелые и тоже выцветшие. Если не считать достаточно свежих вырезок, которые приклеены скотчем к ужасным зеленым обоям, эта комната пришлась бы к месту на первом этаже отеля «Нельсон». Комната одновременно мрачная и банальная, очень подходящее место для старого монстра, который укрылся от своих преследователей и теперь спит на старом диване в рубашке с красным пятном на животе. «Черный дом» ему не принадлежит, хотя при своем патологическом самомнении он думает иначе (и мистер Маншан его не разубеждает). Но эта комната точно его.
Вырезки рассказывают все, что нам нужно знать о смертоносных увлечениях Чарльза «Чамми» Бернсайда.
«”ДА, Я ЕЕ СЪЕЛ”, – ЗАЯВЛЯЕТ АЛЬБЕРТ ФИШ», «Нью-Йорк геральд трибюн».
«ПРИЯТЕЛЬ БИЛЛИ ГАФФНИ УТВЕРЖДАЕТ: ”СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК СХВАТИЛ БИЛЛИ, ЭТО БЫЛО ПРИВИДЕНИЕ”», «Нью-Йорк уорлд телеграм».
«КОШМАР ГРЕЙС БАДД ПРОДОЛЖАЕТСЯ: ФИШ ПРИЗНАЕТСЯ!», «Лонг-Айленд стар».
«ФИШ ПРИЗНАЕТ: ”ЖАРИЛ, ЕЛ”», «Нью-Йорк америкэн».
«ФРИЦ ХААРМАН, ТАК НАЗЫВАЕМЫЙ МЯСНИК ГАННОВЕРА, КАЗНЕН 24-го», «Нью-Йорк уорлд».
«ВЕРВОЛЬФ ЗАЯВЛЯЕТ: «МНОЮ ДВИГАЛА ЛЮБОВЬ – НЕ ПОХОТЬ». ХААРМАН УМИРАЕТ, НЕ ПОКАЯВШИСЬ», «Гардиан».
«ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО ГАННОВЕРСКОГО ЛЮДОЕДА: ”ВЫ НЕ СМОЖЕТЕ МЕНЯ УБИТЬ, Я БУДУ СРЕДИ ВАС ВЕЧНО”», «Нью-Йорк уорлд».
Уэнделлу Грину эти вырезки понравились бы, не так ли?
Есть и другие. Помоги нам, Господи, их много, очень много. Процитирован даже Джеффри Дамер: «Я ХОТЕЛ ЗОМБИ».
Человек на диване стонет. Шевелится.
– Проши-пайша, Берни! – Слова вроде бы звучат в воздухе сами по себе, рот Берни тут ни при чем… хотя губы шевелятся, как у второсортного чревовещателя.
Берни стонет. Поворачивает голову налево.
– Нет… должен поспать. Все… болит.
Голова поворачивается направо, словно говоря, что вставать Берни не собирается, и вновь раздается голос мистера Маншана:
– Проши-пайша, они шкоро притти. Ты долшен уходить раньше.
Голова опять поворачивается влево. Еще не проснувшись, Берни думает, что мистер Маншан по-прежнему спокойно пребывает в его голове. Он забыл, что в «Черном доме» все иначе. Глупый Берни, пользы от него уже практически никакой. Но полностью отказываться от его услуг еще рано.
– Не могу… оставь меня в покое… болит живот… слепой… гребаный слепой проткнул мне живот…
ebooksa