Годсгрейв

Пара продолжала стоять, не сводя друг с друга глаз, готовые перейти в атаку. Мия чувствовала, как ее тень рвется вперед, словно вода за плотиной. Девушка даже не сомневалась, что, не держи она тень в узде, та бы уже тянулась по песку к Фуриану с руками, обернувшимися когтями. Ассасин сцепила зубы, пытаясь успокоиться и смаргивая пот с глаз. Если она потеряет самообладание и все увидят, кто она на самом деле…

– Хватит спаррингов на сегодня, – объявил экзекутор. – Ворона, Мечница, идите работать с манекенами. Вы должны бить сильнее, если хотите проломить блок шелкопрядицы. Фуриан, работай над маневрами. Тебе нужно ускориться, чтобы победить этого врага.

Мия с Фурианом прожигали друг друга взглядом, не дрогнув даже мышцей.

– Шевелитесь! – проревел Аркад.

Мечница подняла свои мечи и, промаршировав через двор, начала свирепо колотить по тренировочным манекенам. Мия чуть помедлила, но все же последовала за ней, по-прежнему не сводя глаз с Фуриана. Чувствуя хладную ненависть наряду с тошнотой и голодом в своем желудке, которые появлялись каждый раз, когда он был рядом.

«Тупоголовый гребаный идиот…»

Встав рядом с Мечницей, Мия представила Фуриана на месте манекена и принялась безжалостно его избивать. Тело обливалось потом, в глаза лезла челка, пока она резала мечом в его живот, грудь, сраное лицо.

– Вы меня в могилу сведете, – пробормотала Мечница, качая головой.

– Это Фуриан сеет рознь, а не я.

– Да вы два сапога пара, – сплюнула женщина. – Не понимаю, почему бы вам просто не найти уютный темный уголок, потрахаться и покончить с этим?

Мия фыркнула.

– Я скорее позволю всунуть в меня член Мяснику.

– Тогда что между вами происходит? – Мечница остановилась, чтобы связать свои дреды, достающие до земли. – С ваших языков капает яд, но глаза постоянно ищут друг друга.

Мия понимала, что женщина говорила правду. Она бы одолела ту шелкопрядицу, если бы не вмешательство Фуриана. Вместо этого ее публично избили, а Леона потеряла все шансы на покровительство среди костеродных Стормвотча. И все же…

Она не могла это отрицать. Невзирая на спутанные чувства к Эшлин, ее влекло к Фуриану. И хоть Непобедимый, несомненно, был привлекателен, это что-то большее, чем простая похоть. Что-то первобытное. То же, что она испытывала в присутствии лорда Кассия. Нечто более сложное, чем вожделение, скорее… тоска. Как ампутированный тоскует по своей конечности. Как головоломка, ищущая свой последний элемент.

«Но почему?»

Клео упоминала об этом в своем дневнике. Как странствовала по земле, и ее влекло к другим даркинам, словно паука к мухе, а затем…

…затем она пожирала их.

Они с Мистером Добряком и Эклипс много раз перечитывали дневник, подбирая разные слова, но суть по-прежнему оставалась неуловимой. Что, ради бездны, это значило?

«Многие были одним. И станут снова; один под тремя, чтобы поднять четвертого, освободи первого, ослепи второго и третьего. О Мать, чернейшая Мать, кем же я стала?»