Годсгрейв

Мия помотала головой и сплюнула в пыль.

– Не имею ни малейшего гребаного представления, – сказала она.

– Ну, тогда советую пораскинуть мозгами и найти решение, – предупредила Мечница. – Поскольку, если мы будем сражаться за наши жизни так же, как сейчас? То все трое будут сидеть у Очага еще до истиносвета, вороненок.

Женщина снова начала бить манекена, прищурив глаза. Мия посмотрела на Фуриана, стоявшего в другой части двора, ее живот связало узлом ненависти.

– С ним невозможно договориться. Я уже пыталась. Он невежественный дурак.

Хрясь! Клинок Мечницы стукнулся о цель.

– Фуриана по-разному можно характеризовать, – прокряхтела она. – Он упрям, это да. Определенно высокомерный. Но никак не дурак.

– Херня, – Мия перерезала глотку своему манекену. – Ты когда-нибудь пыталась с ним разговаривать?

– О, конечно, – кивнула Мечница. – Все равно что биться головой о стенку. Честь. – Хрясь! – Дисциплина. – Хрясь! – Вера. Это определяющие его принципы. Но самое главное, Непобедимый – чемпион, а ты – угроза для него. – Женщина пожала плечами. – Самая непримиримая пропасть между людьми – это всегда гордыня, вороненок.

Мия воздохнула, глядя на Фуриана.

– Звучит подозрительно как мудрость.

Хрясь! Клинок Мечницы вновь пришелся по цели.

– Не моя, – прохрипела она. – Это из «Книги слепцов».

Мия ранила манекена в грудь.

– Разве это не древнее лиизианское писание?

– Да, – кивнула Мечница. – Я знаю его наизусть. Нас заставляли читать священные писания со всей республики. – Хрясь! Хрясь! – Суффи в Фэрроу хотят, чтобы ты изучил разные точки зрения о мире, прежде чем принять тебя в орден. Познаешь мир – познаешь себя.

Мия наклонила голову, косясь на свою сестру по коллегии. Теперь все складывалось. Татуировки по всему телу. Пение, которое она время от времени слышала из-под двери Мечницы.

– …Ты была жрицей?

– Всего лишь послушницей. – Хрясь! – Так и не успела дать последний обет.

– Тогда что, ради бездны… – Хрясь! Хрясь! – …ты тут делаешь?