Годсгрейв

Ваанианка вытерла костяшками разбитую губу. Пощупав шею, обнаружила, что троица пропала.

– Мия, ты не понимаешь, что здесь происходит…

Та подняла меч.

– Ты УБИЛА ее!

Руки Эшлин были алыми от крови.

В глазах Мии покраснело от ярости.

Молнии отразились на лезвии ее меча и в пустом взгляде мертвой девушки, повисшей на кованой ограде под ними.

Вновь зазвонили колокола базилики – на сей раз подавая сигнал тревоги. Во дворе внизу начали собираться аколиты, крича: «Убийство! Убийство!» Мия шагнула вперед, занеся меч. Поскольку троица валялась где-то за стеной здания, Мистер Добряк и Эклипс вернулись, заполняя ужасающую пустоту внутри нее силой ледяной стали. Ноги Эш приклеились к собственной тени – ей было некуда бежать. Но Мия сказала Джессамине правду: если она убьет Эшлин, то не найдет карту. А после последней взбучки от Духовенства она никак не могла вернуться с пустыми руками.

Но если она вернется с девушкой, поставившей все Духовенство на колени?

«Черная Мать, только представь себе выражение лица Солиса…»

И Мия замахнулась мечом и ударила рукоятью с вороной в челюсть Эшлин. Ваанианка рухнула на спину, потеряв сознание. Мия принялась обыскивать ее одежду, проверила сапоги, рукава. Нашла яды, аркимические порошки и скинула их с крыши. Эшлин пришла в себя, села, явно дезориентированная, и Мия ткнула кончиком меча чуть выше ее сердца. Послышался тихий топот сапог, заглушаемый громом.

– …Люминаты, Мия…

– …Богопоклоняющиеся уроды. Пусть приходят…

– …Так жаждешь крови, дворняжка?..

– …Так жаждешь улизнуть, киса?..

– Я ценю твои чувства, Эклипс, – прошептала Мия. – Но моя цель – выжить, чтобы продолжить борьбу позже.

Тенистая волчица зарычала, неохотно соглашаясь, и Мия повернулась к Эшлин.

– Что ж. Ты можешь уйти с этой крыши двумя путями. Лицом или ногами вниз?

– Это… вопрос с п-подвохом?

Мия вонзила острие клинка в кожу Эшлин. Могильная кость была тверже стали и достаточно острой, чтобы рассечь камень. Одно легкое движение…