Нет. Нужно.
– Входите, – глухо проскрежетал Даичи.
Кин распахнул дверь и вошел, моргая во мраке. Старик сидел у огня и выглядел изможденным и бледным. Грудь его всё еще была покрыта бинтами, на коже и под глазами расплывались синяки. Каори опустилась рядом с ним на колени, лицо закрывала косая челка. В руках у нее лежала ладонь отца, измазанная черной жидкостью. Когда она заговорила, Кин услышал в ее голосе слезы и гнев, ужасный, душащий.
– Чего тебе надо, гильдиец?
– Кин-сан. – Даичи сглотнул, вздрогнув. – Сейчас не лучшее время…
– Юкико, видимо, не вернется.
Кин и сам не верил своим словам. Во рту у него было вязко, и эта неуклюжая и холодная фраза, скорее, просто сорвалась с губ.
– Почему ты так…
– Она ушла насовсем, Даичи. – Он покачал головой. – Она никогда бы не бросила нас в такой ситуации. С ней что-то случилось. Мы не можем рассчитывать на то, что она спасет нас, да и времени у нас нет. Хиро женится на Аише и утвердится в правах. Землекрушитель двинется на Йиши, и тогда эти острова погрузятся во тьму, сквозь которую не пробьется солнечный свет. Но я вижу выход. Я знаю, как положить конец всему этому.
Земля под их ногами содрогнулась, будто подчеркнув слова Кина.
– Вы помните нашу партию в шахматы? – Кин уставился на старика через тлеющие угли, огонь горел устало, серо-стальным цветом. – Помните, что вы мне сказали?
Даичи смотрел, не мигая, холодно, как рептилия. Обдумывая все хитросплетения. Уставший и старый, отягощенный чувством вины, ответственности за жизни тех, кто нуждался в нем сейчас больше, чем когда-либо. Сейчас, когда он был так слаб.
Он медленно кивнул, и на губах выступили черные пятна.
– Помню.
– Тогда нам нужно поговорить.
Он кивнул в сторону Каори.
– Наедине.
40
Корм для судьи
Ей снились широкие сильные руки.