Васька подхватил пустую бутылку из-под водки и ударил ею по горке деталей. Что-то звонко треснуло. Отлетело переднее колесико. Васька ударил еще раз, еще. Лопнул голубой корпус и тонкие пластиковые стекла, а потом со звоном разлетелась бутылка, оставив в Васькиной руке «розочку». Осколки рассыпались по скатерти и по полу. Васька заржал:
– С наступающим, друг!
В этот момент в дверь позвонили.
Холодная трель звонка пронеслась по комнатам и затихла. Из кухни был хорошо виден коридор, забитый разным мелким хламом вроде старого велосипеда, нескольких коробок, перевернутой обувницы и пыльного зеркала на стене между туалетом и ванной комнатой. Дальше в темноте терялась входная дверь с яркой точкой-глазком.
Звонок повторился. Кто-то нажал коротко, потом еще раз – с задержкой.
– Что за херня? – скрипнул зубами Михалыч. – Кого-то ждешь?
– Папу, – честно ответил Пашка. – Я же рассказал.
– Какого, на хрен, папу?
– Я с самого начала говорил, что у него с башкой не все в порядке, – сказал Васька. – Попался индивидуум, блин.
Снова звонок. Михалыч тяжело поднялся, осматриваясь. Был он мужичком невысоким, но коренастым. Взял со стола у раковины штопор, зажал в кулаке так, что между пальцев торчал острый завиток металла. Пашка поймал его взгляд – озадаченный и вроде бы даже слегка испуганный. На короткое мгновение Пашке стало жалко Михалыча, но он посмотрел на свои руки, перемотанные веревкой, с ободранной на запястьях кожей, с посиневшими пальцами и разбухшими венами, и жалость прошла.
– Схожу посмотрю, – сказал Михалыч сурово, ни к кому конкретно не обращаясь.
Это было глупое и последнее в его жизни решение.
Михалыч протопал по коридору, а когда подошел близко к входной двери, звонок раздался снова. Теперь уже нетерпеливый, прерывистый. Это Михалыча разозлило. И так пришлось сидеть тут кучу времени, слушать бредни недоумка…
Михалыч провернул замок, толкнул дверь коленом, приподнимая кулак с зажатым штопором. Церемониться он не собирался. Пусть это даже будут выпившие соседи по площадке. В следующий раз подумают, прежде чем отвлекать уважаемых людей от дел.
С лестничного пролета вдруг ударил резкий тошнотворный запах. Как будто в лицо швырнули тухлое яйцо. Михалыч увидел бороду из ваты – желтоватую, торчащую клочьями, местами в каких-то бурых подтеках и кляксах. Потом увидел красный костюм с белыми полосками, армейскую портупею, перетягивающую живот, дед-морозовские шаровары и армейские же кирзачи… от вони сделалось дурно, желудок свело спазмом.
– Пашка, – сказал Дед Мороз шепеляво. – Ты где, сынок?
Над бородой что-то шевелилось: там, где должны были быть щеки, извивались белые длинные черви. На месте носа – желтый хрящик с двумя дырками. Левого глаза не было, в глазнице тоже копошились червяки, а правый глаз – круглый, впавший внутрь, без век, какой-то вздувшийся, с посеревшим зрачком – вперился в Михалыча.
Михалыч издал громкий булькающий звук и, согнувшись пополам, едва сдержал рвоту. Он увидел перед собой что-то похожее на человеческую кисть – только порядком сгнившую, с обрывками высохшей кожи, где в переплетении вен и артерий ползали червяки. Рука схватила Михалыча за подбородок и с силой дернула вверх. Михалыч оказался вдруг лицом к лицу с чудовищем в костюме Деда Мороза.
– Где мой сын? – спросило существо. Среди клочьев ваты Михалыч разглядел кривые почерневшие зубы.
Он замахнулся и ударил существо штопором в голову. Лезвие с хрустом вошло в висок. Дед Мороз дернулся, черты лица его исказились. Двумя руками он с невероятной легкостью поднял Михалыча в воздух и подбросил, как бросают детей отцы для веселья. Михалыч почувствовал, как что-то ломается в его голове, а жгучая боль стремительно разносится от затылка по телу. Он хотел закричать, но не смог. Сильнейший удар о металлическую дверную коробку вышиб из него дух. Михалыч упал лицом на холодный пол, успел увидеть армейские сапоги, покрытые каплями влаги, и это было последнее, что он вообще увидел. Дед Мороз – или то, что походило на Деда Мороза – наступил ему на голову, проломил череп и с чавкающим звуком погрузил носок сапога в мозг.
ebooksa