Тренч некоторое время сидел молча, прикидывая, какие у него взаимоотношения с этой женщиной. Никакого следа раскаяния — он был сейчас на том же месте, с какого начинал. И теперь должен приступить к своим основным обязанностями представителя Господа Бога.
— Да, я не одобряю употребление крепких напитков. Другое дело — умеренное потребление вина. Вино согревает, но не поражает разум.
Анита сделала еще несколько глотков. В ее положении требовалось очень немного, чтобы ей захотеть излить на священника все, что накопилось у нее на душе.
— Мне это нравится, — сказала она.
— Многие вещи, приятно действующие на наши чувства, поражают наш разум, тело и душу. Пьянство — одно из самых страшных прегрешений.
Анита наклонилась вперед, уперевшись локтем в колено и подперев ладонью щеку.
— Скажите, святой отец, если бы у вас была власть, вы бы запретили спиртные напитки?
— Нет, я не стал бы их запрещать. Должно существовать искушение, чтобы человек сопротивлялся ему. Я лишь наказывал бы тех, кто не только не пытается удержаться, но и подавляет свою свободную волю, дарованную нам Господом нашим.
— Мне кажется, я поняла не все, что вы сказали.
— Мне кажется, вы и не хотели понять. — Обстановка все больше накалялась, отчуждение росло. — Некоторые грешат, не чувствуя, что совершают грех. Таким людям достаточно покаяться в своем заблуждении. Но совсем другое дело — совершить грех и получать от этого удовольствие.
— Да, — произнесла Анита, почти допив содержимое стакана, — я определенно получаю удовольствие от греха, должна вам признаться, святой отец. Жаль, но придется разочаровать вас.
— Вы об этом не сожалеете. Вы получаете удовольствие от своей распущенности.
— Мистер Тренч, это не тот тон, каким надо со мной разговаривать. Я взрослый человек и, вполне возможно, что ваша распущенность…
Глаза Тренча округлились.
— Моя?
— Да, ваша. Ваше, по меньшей мере, странное отношение к вопросам вежливости и хорошего поведения. Я нахожу его совершенно оскорбительным. Вам следовало бы задуматься об этом, ведь вы общаетесь с разными людьми. То, что я пью и мне наплевать на ваше мнение об этом, — это мое личное дело. — Алкоголь стал действовать сильнее, лицо Аниты раскраснелось.
Тренч поднялся и посмотрел на нее сверху вниз. Его трясло.
— Вы — отвратительное существо. — Глаза его впились в нее. — Вы погрязли в разврате.
Он глыбой возвышался над ней и был похож на ангела-мстителя. Она мгновенно вспомнила о том, что этот человек мог быть замешан во всех странных происшествиях в городке. И взорвалась.
— Ах, ты старый ханжа, клеветник проклятый! — Она вскочила на ноги, но Тренч все равно был намного выше ее. Огромный, сильный мужчина. Может быть, в других обстоятельствах это и привлекло бы ее, но только не сейчас. Они стояли так близко, что она чувствовала на себе его дыхание, вырывавшееся из его полуоткрытого рта и опалявшее ее щеку.