Похититель детей

– И знаете почему? Потому, что Дьяволы знали, что значит драться за место в этом подлом мире! Потому, что никто не дрался, спасаясь от людской злобы, отчаяннее, чем мы, и никому не хотелось избавить нашу землю от людской вони сильнее, чем нам! Рогатый хорошо знал это. Он, сам Рогатый, в ту ночь плясал с нами у огня, а мы точили ножи и зубы.

Сердца наши воспламенились. Под знаменем Рогатого объединился весь остров. Благие и Неблагие достали древнее оружие, стряхнули пыль со щитов и лат, наточили мечи и копья. Мы раскрасили лица и били в барабаны, выли, кричали всю ночь, надеясь вновь вселить в сердца людей страх перед древними и отогнать их в Туман. Все воины Авалона собрались у опушки леса в ожидании первого утреннего света. Но незваные гости не ушли. Вместо этого они выкопали траншеи и попрятались внутри.

С первым же проблеском туманного утра Великий Рогатый вышел из леса и встал впереди всех, будто могучий дуб. Его величественные рога блестели в утреннем свете. Он дважды ударил кулаком в грудь и поднял высоко над головой свой смертоносный меч, Калибурн. Вдоль всей опушки затрубили рога. Он опустил меч, и мы ринулись в атаку.

Эльфы, гномы, минотавры, кентавры, тролли и даже гоблины – все Дивные откликнулись на призыв Рогатого. Такого войска не видел еще никто. Я никогда не забуду этот день: извечные враги забыли о своих распрях и встали плечом к плечу на защиту Авалона! Все мы шли спасать наш мир. Я знал: об этой битве сложат тысячи песен, и был горд тем, что тоже иду в бой. Чувства мои обострились – никогда еще роса не пахла так свежо, а воздух не был так прозрачен. Я поднял меч, завыл и кинулся за Рогатым в битву.

Сдернув со стены копье, Питер направил острие на воображаемого врага.

– Все мы – а нас было намного больше пяти сотен – устремились вперед. Ах, что это было за зрелище! Мы мчались на врага с высоко поднятым оружием, под развевающимися знаменами, стуча мечами и копьями о щиты – страшнее любого грома! И Дьяволы выли громче всех. Нам не терпелось окрасить прибрежные волны кровью врагов. Мы думали, что они струсили встретиться с нами на поле битвы. Мы родились в другую эпоху. Мы ничего не знали о современных войнах – о том, что такое мушкеты и… пушки.

Голос Питера дрогнул.

– Все пять кораблей дали по нам бортовой залп. Грохот их пушек был так громок – порой я могу поклясться, что до сих пор слышу его отголоски. И я увидел руки и ноги, оторванные от тел. Тела, превращенные в груды мяса. Разом снесенные головы. Фонтаны крови из шей… – Питер осекся. – Такой бойни я не мог себе и представить.

Те, кто не был убит или изувечен первым залпом, растерялись, не зная, драться или бежать, не в силах хотя бы понять, что происходит. Многие просто застыли, как вкопанные, вытаращив глаза, да так и погибли – залп за залпом косили наши ряды. Воздух звенел от их криков – криков боли и ужаса. Растерялись все. Но… – в голосе Питера зазвучала гордость. – Но только не Дьяволы! Нет, мы не лишились разума. Это мы стояли рядом с Рогатым, и мы не дрогнули. Он продолжал наступать, и мы шли за ним. Люди в траншеях встали и начали стрелять из мушкетов – только тогда Дьяволы понесли урон. Пули били и били в Рогатого, но он шел вперед. Взобравшись на вал, он вступил в бой.

Тут для людей настал час расплаты. Они с воплями кинулись врассыпную – прочь от его пылающего взора и ужасного меча, а он шел сквозь толпу, рубя их дюжинами. Дьяволы сплотились вокруг него, и вдруг мы услышали грохот. Сама земля вспучилась под ногами, и все вокруг взорвалось.

Когда дым рассеялся, Рогатый недвижно лежал на груде выжженной земли. Его тело было разорвано в клочья, а вокруг лежали тела моих братьев, – Питер яростно хрястнул копьем о колено, переломив древко пополам. Дьяволы вздрогнули от неожиданности. – Так люди убили Великого Рогатого. Так люди вырезали мой клан.

Питер уронил голову на грудь. Закрыв глаза, он, как наяву, увидел их лица, их изувеченные, разорванные тела, почувствовал запах обгорелой плоти. Дальнейшие события смешались в кучу: Секеу, помогающая ему выбраться на берег, густой удушливый дым, боль, бесконечный звон в ушах, вдвоем они, спотыкаясь, бредут к лесу, стараясь не оскальзываться в лужах кишок и крови, карабкаясь через груды убитых и умирающих…

Тут заговорил Таннгност – негромко, едва ли не шепотом, но в зале было так тихо, что ни одно из его слов не пропало даром.

– На этом история не заканчивается. Если бы… Те, кому удалось уцелеть, отступили в холмы, забились в норы, берлоги и пещеры – в любые укрытия, где можно было спрятаться и зализывать раны.

Мы ждали, что люди уйдут. Надеялись, молили древних богов прогнать их, но люди не уходили. Вместо этого они выстроили форт, расчистили землю под посевы и соорудили хлева для скотины. И, что хуже всего, возвели церковь Христа, надругавшись над всем святым на Авалоне.

Большие отряды людей начали выдвигаться в лес, никогда не заходя далеко, но убивая все живое на своем пути. Мало этого – они пожирали всех, кого удавалось убить. Нет, не только обычную дичь – они поедали волшебных существ. Именно поэтому, как вы, наверное, уже догадались, мы и называем их Пожирателями плоти.

Затем они начали выжигать лес. Зачем? Мне оставалось только гадать, дивясь безумию этих демонов. Возможно, затем, чтобы создать барьер между собой и нами? В чем бы ни заключалась причина, они словно помешались на том, чтобы очистить от нас весь остров. Сжечь каждое дерево, выжечь каждую норку и каждый куст, где мы могли бы жить или прятаться. Год за годом они сжигали все больше и больше.

Поначалу мы думали, что сможем пережить их. Надеялись, что они одряхлеют и умрут, как свойственно людям в мире людей. Но на Авалоне не так-то легко умереть. Здесь нет ни хворей, ни заразных болезней – по крайней мере таких, какие встречаются в мире людей. И стареем мы каждый по-своему. Питер пришел сюда еще до вторжения римлян в Британию. А я… даже не знаю. Когда я был молод, люди были грязными волосатыми существами, одевались в шкуры и бились каменными топорами. Некоторые существа тысячелетиями живут, ничуть не старея. Я, как видите, состарился, а Питеру, похоже, никогда не стать взрослым. Секеу и Абрахам здесь уже больше века и почти не изменились. Такова жизнь Дивных. К сожалению, то же самое волшебство поддерживает и жизнь Пожирателей плоти.

Но наше волшебство не только продляет их жизнь. Авалон – зачарованный остров, и только существа волшебной природы могут жить здесь в гармонии. Дети наподобие вас полны волшебства, но, взрослея, люди меняются, теряют свое волшебство из-за страха и ненависти ко всему, чего не в силах объяснить, понять и подчинить себе. Поэтому волшебство и уродует их: кожа чернеет, на пальцах отрастают когти, на голове – рога, и они обращаются в демонов, согласно своей истинной сущности.

Итак, мы начали понимать свое бедственное положение. Нужно было что-то делать, иначе Авалон будет уничтожен и потерян для нас навсегда. Кое-кто отправился к Владычице, надеясь, что она сумеет объединить остатки авалонцев, но слишком велико было ее горе – гибель Хийси, Рогатого и великого множества других волшебных созданий ввергла ее в отчаянье. По словам эльфов, она удалилась в Гавань и спит в пруду под Древом Аваллаха. Она была так убита горем, что всей ее воли хватало лишь на то, чтобы поддерживать Туман. Вскоре Ульфгер запретил любые визиты к ней.