– И что же?
– Теория хаоса отправила его на свалку истории. Согласно этой теории, никакое определенное событие или явление вообще невозможно точно предсказать. Невозможно предсказать погоду больше чем на несколько дней вперед. Все деньги, потраченные за последние несколько десятилетий на разработку долгосрочных предсказаний, выброшены на ветер. А это что-то около полумиллиарда долларов. Совершенно бесплодная, дурацкая затея, такая же бессмысленная, как попытки превратить свинец в золото. Мы смеемся над средневековыми алхимиками, которые искренне верили, что подобное возможно, – а ведь люди будущих поколений будут точно так же смеяться над нами. Мы пытались совершить невозможное – и без толку растратили на это кучу денег. Потому что существуют некоторые категории явлений, предсказать которые заведомо невозможно.
– Это все утверждает ваша теория хаоса?
– Да, и просто удивительно, как мало людей стараются к ней прислушаться, – сказал Малкольм. – Я говорил об этом Хаммонду задолго до того, как он по-настоящему взялся за строительство парка. Вам хочется соорудить стадо доисторических зверей и поместить их на острове? Прекрасно! Очень милая, чудесная мечта. Просто очаровательно. Но она никогда не станет реальностью – такой, какой бы вам хотелось, какой вы ее задумали. Потому что эта система заведомо непредсказуема, точно так же, как погода.
– И вы ему это говорили? – спросил Дженнаро.
– Да, конечно. И еще я указывал ему на то, в чем скорее всего должны проявиться отклонения от запланированного. Первое слабое звено – приспособляемость животных к условиям окружающей среды. Стегозавры существовали сто миллионов лет назад. Они не приспособлены к современным природным условиям. Состав воздуха сейчас совсем другой, уровень радиации – другой, состав почвы – другой, насекомые, паразиты, растительность – все теперь не такое, к какому приспособлены эти животные. Все изменилось. Процентное содержание кислорода в воздухе уменьшилось. Это бедное животное – все равно что человек на высоте три километра над уровнем моря. Послушайте, как тяжело оно дышит!
– А другие слабые звенья?
– Если рассматривать в общих чертах, то еще одно слабое звено системы – это возможности парка по контролю за распространением жизненных форм. Потому что вся история эволюции – это описание того, как разные жизненные формы преодолевали всевозможные ограничения. Жизнь постоянно рвется на свободу. Жизнь распространяется на новые территории. Это происходит не безболезненно, иногда даже с риском для самой жизни – но все равно жизнь так или иначе находит способ добиться своего. – Малкольм пожал плечами: – Вообще-то я не собирался тут философствовать, но так уж получилось.
Дженнаро посмотрел вдаль. Грант и Элли стояли посреди луга, призывно размахивали руками и что-то кричали.
– Вы не забыли мою колу? – спросил Деннис Недри, когда Малдун вернулся в центр управления.
Малдун и не подумал ему отвечать. Он прошел прямо к мониторам и стал смотреть, что там творится в парке. Из радиоприемника слышался голос ветеринара, Хардинга, который говорил:
– …стегозавром… наконец… разобрались… порядке…
– О чем это он? – спросил Малдун.
– Они сейчас на юге, в низине, – ответил Арнольд. – Там, где стегозавр. Поэтому так плохо слышно. Сейчас попробую переключить их на другой канал. Кстати, они выяснили, отчего у нас болели стегозавры. Травились какими-то ядовитыми ягодами.
Хаммонд кивнул и сказал:
– Я знал, что это в конце концов выяснится.
– Не очень-то впечатляет, – проговорил Дженнаро, рассматривая в свете заходящего солнца маленькую белую пластинку, не больше почтовой марки. – Вы уверены насчет этой штуки, Алан?
– Абсолютно уверен, – сказал Грант. – Это определенно то, о чем я говорил, – обратите внимание на рисунок на внутренней, вогнутой, поверхности. Переверните его и увидите тонкий, едва заметный узор из расходящихся линий, которые складываются в маленькие неровные треугольнички.
– Да, я вижу.
– Так вот, я раскопал на Змеином озере в Монтане два яйца с точно таким же рисунком.
ebooksa