– Вот это меня и пугает, – сказал Малдун. Он крутил на пальце колечко с ключами и не сводил глаз с экскурсионных вездеходов. В парке юрского периода впервые появились настоящие экскурсанты, и Малдун полностью разделял опасения Арнольда.
Роберт Малдун был крупным мускулистым мужчиной лет пятидесяти, с яркими голубыми глазами и щеточкой седоватых усов. Малдун родился и вырос в Кении и так же, как его отец, большую часть жизни проработал проводником у богатых охотников на крупных африканских животных. Но начиная с 1980 года Роберт Малдун стал работать консультантом исключительно на устроителей зоопарков и национальных парков дикой природы. Его очень ценили как известного и уважаемого специалиста по африканским животным. В лондонской «Таймс» даже появилась статья, в которой говорилось: «Роберт Малдун для зоопарков то же самое, что Роберт Трент Джонс для гольфа, – воплощение необъятных знаний и высшего мастерства».
В 1986 году Малдун работал на частную компанию в Сан-Франциско, помогал обустраивать национальный парк на одном из североамериканских островов. Малдун разработал различные виды ограждений для разных животных, продумал характеристики демонстрационных вольеров и жилых убежищ для львов, слонов, зебр и бегемотов. В его обязанности входило определять, каких животных можно содержать вместе, а каких следует разделить. Тогда эта работа казалась Малдуну простой и привычной – ничего особенного. Его гораздо больше занимала идея индийского парка под названием «Мир тигров» в Южном Кашмире.
А потом, год спустя, Роберту Малдуну предложили новую работу – на должности главного смотрителя парка юрского периода. Предложение пришлось весьма кстати – Малдуну в то время как раз хотелось переехать из Африки. Кроме того, на новой работе ему полагалось весьма существенное жалованье. И Малдун подписал контракт на год. Он очень удивился, когда узнал, что этот парк на самом деле – собрание живых доисторических животных, сконструированных с помощью генной инженерии.
Работа была, конечно, очень интересной, но за долгие годы, проведенные в Африке, у Малдуна сложился весьма определенный, далекий от романтического взгляд на животных, из-за которого у него нередко возникали разногласия с калифорнийским руководством парка юрского периода, в частности с этим коротышкой, что стоял сейчас рядом с Малдуном перед мониторами центра управления. Малдун считал, что генетическое клонирование доисторических динозавров – это одно, а содержание их в природных условиях – это уже совсем другое.
По мнению Малдуна, некоторые динозавры слишком опасны и их никак нельзя держать в зоологическом парке. В частности, эти животные опасны уже потому, что пока еще слишком мало известно об их повадках. Например, никто даже не подозревал, что укусы дилофозавров смертельно ядовиты – пока наблюдатели не увидели, как эти звери охотятся на местных крыс, обитавших на острове. Динозавр быстро кусал грызуна, а потом отступал в сторонку и ожидал, пока крыса подохнет. И даже тогда никто не заподозрил, что дилофозавры могут плеваться ядовитой слюной – пока один из служителей едва не ослеп, когда слюна дилофозавра попала ему на лицо.
И только после этого Хаммонд дал согласие на исследование яда дилофозавров, в котором при внимательном изучении было выявлено семь различных смертельно опасных токсинов. Кроме того, было обнаружено, что дилофозавры способны плеваться ядовитой слюной на расстояние до двадцати метров. Это грозило реальной опасностью – если дилофозавр плюнет в сторону экскурсионной машины, то посетители парка, неосторожно выглянувшие из окна, могут ослепнуть. Поэтому работники парка предприняли попытки удалить у дилофозавров железы, вырабатывающие яд. Таких попыток было несколько, причем на разных животных, но ничего не получилось. А все потому, что никто не знал, где именно у дилофозавров вырабатывается этот самый яд. И это никак невозможно узнать без тщательного патологоанатомического исследования трупа дилофозавра – а руководство парка строго-настрого запретило умерщвлять хотя бы одно-единственное животное для такого исследования.
Велоцирапторы беспокоили Малдуна еще больше. Эти звери – прирожденные хищники, с врожденным охотничьим инстинктом. Они не могут пропустить ни одной возможной жертвы. Они охотятся всегда, даже после того, как наедятся до отвала. Эти животные поразительно быстро двигаются – они бегают быстро и долго и совершают потрясающие прыжки как в длину, так и в высоту. Все четыре конечности велоцираптора снабжены смертельно опасными, мощными и острыми, как бритва, когтями. Один удар даже передней, более слабой, лапы велоцираптора способен рассечь человека почти напополам. Кроме того, у этих зверей мощные челюсти с острыми и крепкими зубами, они не кусают жертву, а разрывают ее на куски. Велоцирапторы гораздо сообразительнее всех остальных динозавров, и в них как будто природой заложена ненависть ко всяческим ограждениям – они все время пытаются разрушить забор вокруг своего вольера.
Каждый специалист по зоопаркам прекрасно знает, что некоторые животные особенно нетерпимо относятся к содержанию взаперти и всеми силами стараются удрать из клеток. Некоторые, например обезьяны или слоны, ухитряются открывать запоры на дверцах. Другие, такие, как дикие кабаны, проявляют просто дьявольскую изобретательность и умудряются снимать створки дверей с петель, приподнимая их своими мощными рылами. Ну кто бы мог подумать, что гигантский броненосец окажется таким клетконенавистником? Или, скажем, обычный американский лось? Однако лоси почти так же успешно справляются с запорами на клетках, как слоны, только действуют они не хоботом, а губами. Лоси почти всегда умудряются вырываться на свободу, – у них как будто особый, прирожденный дар открывать запоры.
И велоцирапторы, похоже, тоже наделены таким даром.
По уровню интеллекта рапторы вполне могут сравниться с шимпанзе. Как и у шимпанзе, у них имеются свободные и очень подвижные верхние конечности, которыми они могут открывать двери и манипулировать разными предметами. Им не составит труда открыть любой простой запор. И когда, как Малдун и опасался, одному из велоцирапторов удалось-таки удрать из вольера, эта зверюга убила двоих строительных рабочих и еще одного смертельно искалечила, прежде чем ее удалось отловить и водворить на место. После этого случая зону размещения туристов спешно переоборудовали. Пришлось добавить некоторые необходимые средства защиты – окна в зданиях застеклили бронированными стеклами, снаружи к оконным рамам приделали крепкие металлические решетки, всю территорию обнесли высокой стальной оградой, а на въезде установили прочные ворота с надежными запорами. Переобустроили и сам вольер, в котором содержались велоцирапторы. Стенки вольера оборудовали специальными электронными сенсорами, которые должны были подать сигнал тревоги в случае следующей попытки рапторов вырваться на свободу – в том, что такие попытки непременно будут, уже никто не сомневался.
Кроме того, Малдун потребовал, чтобы охрану парка снабдили подходящим оружием. Он заказал автоматические винтовки и портативные ракетные установки, которые можно носить на плече. Охотники, как никто другой, знают, насколько трудно свалить с ног африканского слона весом в четыре тонны – а кое-какие здешние динозавры весят раз в десять больше слона. Руководство парка пришло в ужас и не пожелало даже слышать о том, что на острове появится хоть какое-нибудь оружие. Но Малдун пригрозил рассказать обо всем газетчикам, и в конце концов было найдено решение, которое отчасти удовлетворяло обе стороны. На остров завезли две изготовленные по спецзаказу портативные ракетные установки с лазерным наведением, и теперь они хранились под замком в специальной комнате в подвале под главным корпусом. Ключи от этой комнаты были только у Роберта Малдуна.
Именно эти ключи Малдун и вертел сейчас на пальце.
– Я пойду вниз, – наконец сказал он.
Арнольд кивнул, не отрывая взгляда от монитора. Два экскурсионных вездехода стояли на вершине холма и ожидали появления тираннозавра.
– Эй! – позвал Деннис Недри из своего угла. – Будете идти наверх, прихватите для меня бутылку колы, ладно?
Грант тихо сидел в машине и ждал. Вот коза заблеяла еще громче и жалобнее и принялась отчаянно бить копытами, пытаясь сорваться с привязи. Грант слышал по интеркому, как Лекс во второй машине испуганно спросила:
– А что будет с козочкой? Ее что, съедят?
– Я думаю, да, – ответил ей кто-то, а потом Элли отключила радио. В эту самую минуту порыв ветра донес снизу, с поляны, отвратительную вонь полуразложившегося мяса.
Грант прошептал:
ebooksa