– Долго не возись, тебе выступать с отрядом Борта, – медово произнес Рокот и неторопливо зашагал прочь от общего привала.
Поначалу Натан только плелся следом, сопел и шуршал травой, но потом заговорил:
– Степь напоминает о Грете.
Рокот кивнул. Кот подбирается издалека.
– Скажи, вы были друзьями? – Внезапный вопрос. И обманчиво добродушный.
Друг. Какие высокие категории.
– Грет много для меня значил, – Рокот постарался ответить честно. – Я так и не встретил соперника достойнее.
– Если Грет много для тебя значил, то почему ты… – Натан замялся. – Почему ты так относишься к его сыну?
– Как? – Рокот нахмурился.
Натан, всегда осторожный и собранный, сейчас как-то особенно расстарался: борода, усы, бакенбарды – волосок к волоску, подшлемник расправлен – ни складочки, а в глазах все те же искры. Вот только вовсе не задорные.
Безумные.
Кот приготовился к прыжку.
– Мальчишка из кожи вон лезет, а ты и слова ему не даешь сказать, – тараторил он, словно боялся отступить. – Думаешь, Грет поступил бы так же с твоим сыном?
Рокот стиснул зубы, чтобы не заорать. Вдох-выдох. Вдох.
– Нет ни Грета, ни сына, – прорычал он и остановился. – К чему этот разговор? Я уже говорил, но могу повторить: я не хочу, чтобы Стел повторил судьбу Грета. А пока все его предложения ведут к этому.
– Какую судьбу? – взгляд дольного метался, дыхание сбилось.
– А ты не знаешь? – одними губами улыбнулся Рокот. – Грет загремел в плен и умер.
– Но умер он не в плену, – Натан склонил голову. Морщины собрались вокруг глаз – этакий Осиновый старец, что приходит в день Урожая и дарит хорошим детям спелые тыквы, а плохих забирает в подземную нору. И сейчас он явно пришел к плохому ребенку. – Я слышал, Грет составил план Каменки, без которого не видали бы мы победы.
– Слышал ты… – сплюнул Рокот. – Ты слышал, а я его сам вытаскивал из каменских подвалов и держал за руку, когда он умирал.
– И как же он умирал? – прошептал Натан.