Назад к тебе

Кухня находилась в подвале старинного городского особняка. Кондиционера там не было, только вентилятор и открытая задняя дверь. У Эвана так слезились глаза, что даже покраснели. Однако он знал, что жаловаться нельзя ни на капризы шефа, ни на лук, ни на жару, ни на что вообще. Ему повезло, что он нашел работу сразу после кулинарной школы в одном из лучших ресторанов Нью-Йорка. В конце концов, это три звезды Мишлена, и, если ему повезет, он сделает здесь карьеру, устроится в каком-нибудь хорошем месте или даже откроет собственное дело. И тогда ему уже не придется рубить лук.

Эван думал об этом, когда резал лук на пластинки и кубики, и сделал маленький перерыв только один раз, когда заметил маленькую фигурку в углу двери, выходящей в переулок. Ярко светило солнце. Он отложил нож, вытер руки о полотенце, заткнутое за завязки фартука, и подошел к двери.

– Привет, малыш, – сказал Эван, протягивая руку к бродячему котенку с короткой черной шерсткой, сидевшему возле его ног.

Котенок громко мурлыкал, словно хотел ему что-то сказать.

– Что ты говоришь? – прошептал Эван.

Он всегда любил животных. Еще в Литл-Рок, когда он был мальчиком, у него было много питомцев, но кошек никогда не было. У его матери, Луизы, была на них аллергия.

Котенок мурлыкал и терся о его ноги.

– Мне надо работать, дружок, – сказал он, возвращаясь к своей доске, но потом подошел к холодильнику. Там он нашел немного паштета – из личного обеда шефа – и взял маленькую мисочку.

– На, ешь, – сказал он, поставив угощение перед котенком. – Только не подведи меня, ладно?

* * *

– Сынок, мы не поняли, куда ты поедешь? – Мать Эвана никогда не понимала своего сына. Когда ему исполнилось восемь лет, он просил подарить ему на день рождения швейную машину, в десять лет он научился печь торты гораздо лучше, чем она, а теперь он хотел бросить свою работу в ресторане… ради чего?

– На Бермуды, – объяснил он. – Супружеская пара из Бостона попросила меня стать поваром на их яхте.

– Но это безопасно? – спросила мать. Если бы Эван прислушался, он услышал бы вдалеке свист поезда. В детстве он жил недалеко от железной дороги. Он любил сидеть на откосе и смотреть, как проносятся мимо поезда, мечтать о том мире, который начинался за их городком. Как ему хотелось сбежать туда!

– Конечно, мама, – ответил он.

– Я не понимаю, почему бы тебе просто не приехать домой, – продолжала она. – Нашел бы себе работу в городе в хорошем ресторане. Чем тебе не нравится папина «Итальянская пиццерия»? Ты мог бы работать там.

– Потому что я не хочу там работать, мама, – ответил он.

На другом конце провода повисло молчание.

– Мама, извини, – сказал Эван. – Я не хотел тебя обидеть.

– Все нормально, сынок, – сказала она. – Ты скроен из другого полотна. Я всегда это знала. – Она тяжело вздохнула. – Мы просто скучаем по тебе, вот и все.

Эван выглянул из своей крошечной квартирки на Манхэттене. Был волшебный час, чудесное время сразу после заката, когда уже не день, но еще и не ночь. Рядом с ним мурлыкал его кот, и Эван гладил место на его брюхе, где были вытатуированы цифры. Эван никогда не понимал, зачем коту татуировка. Кот был неудачником, как и он сам, непоседой, бегающим с места на место. Да, подумал Эван, пришло время для следующего приключения.