Утреннее сияние

Он поднял корзинку.

– Давай найдем какую-нибудь зеленую лужайку и перекусим.

Я кивнула в знак согласия, и мы пошли по асфальтированной дорожке вдоль участка, где строились сооружения Всемирной выставки. Мы шли мимо ярких вывесок и щитов с лозунгами, обещавшими, что это будет «величайшая выставка в мире». На одном из них были изображены улыбающиеся дети со сладкой ватой и огромными леденцами в руках, которых держали за руку счастливые родители. Вокруг возвышались сооружения в стиле космического века, чуть дальше красовалось колесо обозрения с красными кабинками. В центре стояла невероятных размеров башня, напомнившая мне Эйфелеву башню во Франции, которую я видела на фотографиях, которые Декс сделал во время своей поездки в Париж еще до нашей свадьбы.

– Что это такое? – спросила я, указывая на странное сооружение.

– Это Игла, – с готовностью пояснил Колин. – То есть Космическая игла.

Он потянул меня в сторону, чтобы мы могли получше ее рассмотреть.

– Видишь, вон там? – сказал он, указывая на основание башни. – Оттуда на лифте можно будет подняться на ее вершину и даже пообедать в ресторанчике.

У меня перехватило дыхание.

– Это все равно, что пообедать на Луне.

Колин усмехнулся.

– Полагаю, что-то вроде этого, – согласился он, отшвыривая ногой камешек, а потом снова перевел оживленный взгляд на меня. – Я тебя туда обязательно приглашу.

Я обняла его за талию.

– Пойду с удовольствием.

– Обещаешь?

Я кивнула, а потом разложила подстилку для пикника на зеленой лужайке, раскинувшейся позади нас. Открыв корзинку, я достала приготовленные Колином сэндвичи с ветчиной, завернутые в вощеную бумагу. Перед отъездом я успела положить туда нарезанные яблоки и лимонные палочки.

– О! Потрясающе вкусно! – заявил Колин, откусывая лимонное печенье после того, как расправился с сэндвичем.

– Спасибо, – поблагодарила я, любуясь стайкой чаек, клюющих хлебные крошки, которые я им бросила.

На лужайке, кроме нас, никого не было, но потом вдруг, откуда ни возьмись, перед нами вырос молодой человек в форме, кажется, синего цвета.

– Лири? – радостно спросил он. Он явно пребывал в крайней степени удивления. – Это и в самом деле ты?

Колин замер.