– Я прошу прощения, – говорит она.
– За что?
– За то, что вломилась тогда без спросу в магазин. За то, что шпионила за тобой. Мне просто хотелось…
– Охотно тебя прощаю.
– Правда?
– Да.
Я вытаскиваю из-под кровати одну коробку, потом другую. Каждая доверху забита книжками и блокнотами, старыми счетами и прочими документами. Наконец приходит черед третьей коробки.
– Вот! – неожиданно восклицает Мэй. – Вот мой сверток.
Я наблюдаю за тем, как она достает оттуда фотографию нашего отца. Тот держит за руку маленькую Мэй. Девочка с черными локонами выглядит просто очаровательно. Мэй смотрит на отца так, будто это самый главный человек на свете.
Под этой фотографией прячется еще несколько, а на самом низу коробки лежит книжка. Я с первого взгляда узнаю обложку. Мэй берет ее в руки и открывает на первой странице.
«Моя дорогая девочка, – читает она слова, написанные еще в 1947 году, – я хочу быть рядом с тобой, когда тебе грустно и одиноко, когда мир кажется серым и несправедливым, чтобы ободрить и утешить тебя. А если меня не будет поблизости, взгляни на луну и вспомни, как сильно я люблю тебя. Твой папа».
Не в силах сдержать слез, Мэй наклоняется и целует страницу. Я осторожно кладу руку ей на плечо.
– Нас с тобой назвали в честь самых прекрасных месяцев в Сиэтле, – говорю я. – Май идет перед июнем. Вот и ты у нас старшая. Не забывай об этом.
Мэй кивает, и мы тихонько плачем вместе, оставив в прошлом все наши разногласия.
Глава 25
В день презентации Гэвин стоит в дверях магазина. В сером костюме он выглядит просто потрясающе.
– Ну, как тебе? – спрашивает он с довольной ухмылкой. – Поскольку это книжная вечеринка, я решил одеться в стиле Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда.
– Ты просто неотразим, – целую я его. – Надеюсь, все пройдет отлично.
– Где малышка Руби? – спрашивает он.
– Мама посидит с ней наверху, – говорю я. – Вряд ли я хорошо справлюсь с ролью хозяйки вечера с ребенком на руках. – В этот момент я замечаю, что Гэвин прячет что-то за спиной. – Что там у тебя?