Ушла решимость, испарилась при первых звуках Янусиного голоса. И голова закружилась, а к горлу подкатил колючий ком. Эльза бы не выстояла, не вынесла этот напор и нахрапистость, если бы на плечо успокаивающе не легла горячая Никитина ладонь.
– Дамочка, а что это вы тут орете, соседей пугаете? – спросил Никита с неведомой до этого вкрадчивостью в голосе.
Януся сначала дернулась, наверное, от неожиданности, а потом пошла в наступление:
– Ты кто вообще такой?! – В дверном проеме она утвердилась еще прочнее, еще надежнее, чем раньше. – Ты кого в мой дом привела, шалава?!
– Позвольте. – Теперь Никита уже не гладил Эльзу по плечу, теперь он обнял ее обеими руками уверенным и хозяйским жестом. – В чей дом? Вы, дамочка, сейчас вот об этой квартире? Я вас правильно понимаю?
– Да ты кто такой?! – Януся истерично взвизгнула, и Эльза тут же испуганно вздрогнула. – Вон пошли оба! Приперлись тут, понимаешь! Васька! – проорала Януся куда-то в глубь квартиры. – Васька, вызывай милицию!
– Очень правильное решение. – А Никита не просто не испугался, его, кажется, даже забавляло происходящее. Господи, как такое вообще может забавлять?! – Вот сейчас приедет милиция, проверит документы, выяснит, кто на самом деле хозяин этой квартиры, и все посторонние отсюда быстренько съедут.
– Кто это тут посторонние?! – Янусины глаза сузились, превратились в две щелочки. – Мы опекуны! Мы за эту гадину, – она ткнула пальцем в сторону Эльзы, – несем ответственность, а вот кто ты такой?!
– Были, – сказал Никита весело.
– Что – были? – Януся моргнула, а из-за спины ее проблеял Василий:
– Яночка, так что делать с милицией?
– Да отстань ты! – отмахнулась от него Януся и снова уставилась на Никиту. – Что ты сказал?
– Я сказал, что опекунами Эльзы вы оставались ровно до ее совершеннолетия. – Не переставая одной рукой обнимать Эльзу, второй Никита уперся в дверной косяк, прямо над Янусиными бигуди, и она вдруг испуганно дернулась. Ведь точно испуганно! – Вчера мы отпраздновали ее восемнадцатилетие в теплом дружеском кругу. Представляете?!
Януся не представляла. Януся, кажется, впервые в жизни теряла контроль над ситуацией.
– Что он несет? – спросила она у Эльзы почти нормальным голосом. – Где ты его вообще откопала?
– Я понимаю ваше беспокойство, дамочка! – Никита улыбнулся. Улыбка получилась нахальная. – Как опекун, вы были обязаны переживать за свою подопечную. Но это в прошлом, вам больше не нужно переживать. Лучше пойдите и соберите вещи. Даю вам сутки.
– Сутки на что? – Янусино лицо пошло красными пятнами. – Кто ты вообще такой?! – Она больше не сдерживалась, она визжала на всю лестничную клетку.
– Отвечаю по порядку. – Никита продолжал улыбаться и, улыбаясь, теснил Янусю в глубь квартиры. Она сопротивлялась, цеплялась руками за дверной косяк, но он был сильнее и, кажется, решительнее. – Мы даем вам сутки на то, чтобы вы съехали с чужой жилплощади. Это ведь не ваша квартира.
Каким-то совершенно невероятным образом они оказались в прихожей, и Никита бесцеремонно захлопнул дверь прямо перед любопытным носом старушки с четвертого этажа, примчавшейся на звуки скандала.
– Милицию… – прохрипела Януся, хватаясь за сердце. – И «Скорую»! Васька, вызывай всех! Слышишь меня?!