Почему они с Зеной решили бежать? Не оттого ли, что тот человек, что пришел вместо Никиты, им не понравился? Он был ласковый и учтивый, но Эльза знала цену такой учтивости. Цену знала, а человека не знала. Он представился, но она тут же забыла, как его зовут, голова была занята другим. Хотелось дозы, очень сильно хотелось! До ломоты в костях, до шипастого кома в животе, до дрожащих поджилок. Ей бы хватило одной маленькой таблеточки, всего одной из Янусиного арсенала. И жизнь сразу стала бы ясной и понятной, и от птиц можно было бы спрятаться хоть на время. Никита таблеток не даст, у него можно даже не просить. Но этот учтивый человек с портфелем выглядел добрым. И улыбался почти искренне. Наверное, стоило попытаться.
Она и попыталась. Чувствовала себя ничтожной и жалкой, но при этом с пронзительной ясностью понимала, что без дозы ей не выжить и ради дозы придется унижаться.
– Вам плохо, Эльза. Я понимаю. – Человек и в самом деле улыбался понимающей улыбкой. – Мне кажется, я знаю, как решить вашу проблему. – Он знает! Господи, какое счастье! Скорее бы… – Но сначала поставьте, пожалуйста, свою подпись вот здесь. Не спешите, прошу вас, сначала прочтите.
– Я согласна! – Она бы согласилась с чем угодно, только бы не терпеть больше эту боль. – Я со всем согласна, дайте ручку!
– Это вы зря. В таком состоянии вас легко обмануть, подсунуть на подпись какой-нибудь очень важный документ. – Человек уже протягивал ей ручку.
– Но вы же меня не обманете? – Эльза поставила роспись так стремительно, так размашисто, что едва не порвала плотную бумагу.
– Я не обману. Я здесь исключительно для того, чтобы защищать ваши интересы, Эльза. – Бумаги человек аккуратно и непростительно медленно складывал в портфель. Где у него доза? Наверняка в этом самом портфеле. Быстрее бы!
– У меня сейчас только один интерес. – Губы пересохли и покрылись кровавыми корками, а руки дрожали.
– Я понимаю. И сделаю все возможное, чтобы облегчить ваши мучения. Вот, господин Быстров мне кое-что оставил…
А он оказался ловким, этот маленький обходительный человечек. Действовал так быстро, что Эльза даже не успела разглядеть шприц в его руке. И укол она почти не почувствовала, потому что в этот самый момент ясно поняла – ее обманули! Не будет таблеток! А то, что в шприце, – это так… ерунда.
– Вы потерпите. Вам скоро станет лучше. – Человечек говорил и продолжал возиться со своим саквояжем. Повернулся спиной, до Эльзы ему больше не было никакого дела…
Ваза была тяжелой. Настоящий хрусталь – достойное украшение жилища достойного человека. Эльза замахнулась. Нет, она не хотела убивать. Она просто хотела уйти. Ее держат здесь помимо воли, ей плохо и ей нужны таблетки. Не какая-то бурда в шприце, а таблетки. И если найти Янусю, если упасть в ноги и покаяться, то все еще можно будет исправить. А Никита… А Никита пусть идет к черту!
Когда человечек с тихим стоном упал ничком на пол, Эльза присела рядом, осмотрела голову, нащупала пульс, убедилась, что он жив. На большее ее человеколюбия не хватило, прочь из дома ее гнала совсем иная сила.
Ворота она открыла с помощью найденного на веранде дистанционного пульта, выскользнула в образовавшуюся щель. Зена бросилась следом. Она всегда старалась держаться рядом с Эльзой, словно была не кошкой, а собакой. Вот такие чудеса.
Куда бежать, Эльза не знала, поэтому помчалась по плотно укатанной гравийной дороге. Рано или поздно гравийка выведет их к шоссе, а там можно попытаться поймать попутку. Добраться бы только до шоссе, потому что из-за той дряни, что была в шприце, голова кружится и наполняется стекловатой. Эта вата противная и колючая, впивается и в мозг, и в кости черепа, оставляет невидимые занозы.
Сил и благоразумия хватило, чтобы все-таки сойти с гравийки. На всякий случай, от греха подальше. По кустам и густому подлеску идти было тяжело, все сильнее хотелось припасть к покрытой мхом и прошлогодней листвой земле и не идти, а ползти. Или лучше просто лечь, закрыть глаза, подремать самую малость. Эльза и легла, только не в подлеске – кое-как доползла до векового дуба, рухнула на мягкий ковер из мха. Сквозь неплотное кружево листвы просвечивало синее небо. Красиво. Спокойно. Можно закрыть глаза.
Было бы совсем хорошо и совсем спокойно, если бы не Зена. Зена не хотела спать сама и не позволяла уснуть Эльзе. Она рычала, покусывала за руки, даже когти выпускала. Но Эльзе уже было все равно. Зена ей не враг. Даже если слегка поцарапает, большой беды не случится. Беду приносят не кошки. Беда прилетает на черных вороновых крыльях, сыпет острыми, как пики, перьями, оглушает громким карканьем. Вот и сейчас она почти догнала, почти накрыла… Но Эльза хитрее, Эльза научилась прятаться от птиц, надо только крепко зажмуриться, надо только успеть нырнуть в черную нору беспамятства…
У нее ничего не получилось, потому что воронье никуда не исчезло, кружилось в небе, с каждым витком спускаясь все ниже и ниже, прицеливаясь, примеряясь костяными клювами и острыми когтями. Простому человеку не уйти от Врановой погони. Армия крылатых гончих догонит, остановит, облепит со всех сторон. Ненадолго – всего на несколько минут. И тот, кому не повезло оказаться на ее пути, будет кричать все это время. Кричать от ужаса и дикой боли. А потом затихнет, просыплется на сырую землю костями с прилипшими к ним ошметками плоти. А Вранова погоня снова рванет к синему небу, марая его черным и красным, унося на своих острых крыльях еще одну украденную жизнь.
И с ней будет так же. Или не будет?.. Разве она такая, как остальные? Разве у нее нет сил, чтобы бороться с Погоней и тем, кто ее послал? Силы есть, просто где-то очень глубоко, просто их уже не так много, как было раньше, потому что пришлось поделиться, отдать большую часть. Но даже сейчас, обессиленная и почти беспомощная, она куда сильнее обычного человека. Она не позволит, чтобы и ее душу забрал хозяин Погони. Только бы вспомнить, что для этого нужно сделать, только бы вспомнить слова. Слова иногда сильнее самого опасного оружия. И женщина, которая их знает, уже не игрушка. Совсем не игрушка! Она сама – смертельное оружие!
Перстенек на пальце полыхает зеленым, и тайные, почти забытые знаки выжигают на коже те самые заветные слова, напоминают о себе через боль и страх. Ничего, главное, что напоминают! Вот она уже и вспомнила!