Завизжали тормоза… Анжелику обдало смрадным бензиновым дыханием, а потом накрыло горячей волной. Вот и все… Мелкого только жалко…
…И себя тоже жалко, потому что даже умереть нормально у нее не получилось. Какая-то некрасивая вышла смерть. Настолько некрасивая, что вместо ангельских аплодисментов кто-то нагло и настырно лупит ее по щекам. Лупит и сипит в самое ухо:
– Эй, ты как? Ты живая хоть?!
– Мертвая… – Мертвая и размазанная по асфальту. Нет ее больше, только голос остался.
– Значит, живая! – А тот, кто сипел в ухо, отчего-то обрадовался. – Ну ты, мать, даешь! Это ж надо такое сотворить! Ты чертова ниндзя, да?
– Я чертов труп… – Но не больно. Хорошо хоть не больно. А мелкий отчего-то плачет, ревет благим матом. Вроде ж мелких на небе должны встречать ангелы с сахарной ватой. Что ж он тогда ревет?..
– Класс! – снова восхитился тот, сипящий. Вот ей даже нормального ангела не досталось, какой-то дефективный прибыл встречать. – Я все снял! Это очуметь, какой материал получится, рыжая! Да ты открывай глаза! Открывай! Все с тобой в порядке, ни единой царапины ни на тебе, ни на малом. Только птичке каюк. И маршрутку теперь проще в утиль, чем починить. Но как ты это сделала, а?
– Что сделала? – Анжелика открыла один глаз. Да, ангел смерти ей определенно достался бракованный – патлатый и бородатый. Да еще и айфоном своим в лицо тычет…
– Класс! – Патлатый снова чему-то обрадовался. Смотрел он не на Анжелику, а в экран своего айфона. Снимал. Снимал?! Ее, мертвую, по асфальту размазанную?..
Получилось врезать и даже выбить айфон из рук. Выбить и разбить! Этого хватило, чтобы патлатый перестал радоваться и взвыл дурниной. А Анжелика тем временем села. Во всем организме у нее болели только отбитая об асфальт задница и голова. Патлатый все еще выл, заглушая рев мелкого. Анжелика повернула голову на звук. Мелкого, как переходящее красное знамя, передавали с рук на руки нерадивые родители. Про коктейль они наконец забыли, а про чадушко вспомнили. Судя по мощному реву, с чадушком все было в порядке. Чего не скажешь о птичке… От птички мало что осталось – только комок окровавленных перьев. Это мелкий ее так сжал с перепугу?..
Плевать! Главное, что некрасивая смерть отменяется! Маршрутка проехала мимо!
Оказывается, нет… Маршрутка стояла поперек дороги, уткнувшись разбитой мордой в фонарный столб, на асфальте валялись осколки стекла и фары. Вокруг маршрутки бегал и причитал водитель. Причитал почти так же, как патлатый над своим разбитым айфоном. Но если с айфоном все понятно, то кто так прессанул маршрутку?
Наверное, Анжелика задала этот животрепещущий вопрос вслух, потому что ей неожиданно ответили:
– А маршрутку ты! – Патлатый сунул свой разбитый айфон в карман олимпийки, на Анжелику посмотрел со смесью удивления и восхищения. – Если бы своими собственными глазами не видел, если бы не заснял, не поверил бы. Мы же подумали, что все… и тебе, и малому этому все. Ты так заорала! – Он погладил Анжелику по голове, она раздраженно шлепнула его по руке. – Маршрутка перла прямо на вас, там ни единого шанса не было.
Он говорил, а Анжелика тянула шею, чтобы увидеть того, в маске. Не увидела, фрик ушел. Насладился шоу и свалил. Или, наоборот, не насладился…
– … А потом маршрутку развернуло. Вот словно бы она на невидимую стену напоролась и отлетела. А ты визжать перестала и рухнула. Малого повалила и не выпускала. Птичку голыми руками придушила. Мы малого еле вытащили, так крепко ты его к себе прижимала.
– Какую птичку? Какими голыми руками? Ты совсем идиот, что ли?! – Анжелика посмотрела на свои грязные ладони. Грязь есть, крови нет! Идиот и брехло!
– Значит, птичка сама умерла, от страха. – Патлатый бережно гладил карман с дохлым айфоном. – Я потом видео пересмотрю на замедленной скорости. Хорошо хоть карта памяти цела. Радуйся – прощаю!
Он ее прощает! Этот шут гороховый ее прощает!
Был в Анжеликиной безбедной жизни опыт общения с психоаналитиком. Модно нынче шастать по психоаналитикам из-за всякой ерунды. Когда были деньги, Анжелика тоже шастала, на серость бытия жаловалась. Из тех сеансов она вынесла только одно: нельзя держать в себе гнев, его нужно выпускать. Тогда единственным способом выпустить гнев было придушить деда подушкой, но сейчас-то все поменялось!