– Вам незачем объясняться, миледи. Я и сам не отпустил бы вас в одиночку.
Несса сминает руками поводья и кивает. Ветер шелестит травой им в спину, скручивает из волос Нессы русые кольца, в которых блестят яркие солнечные вспышки. Этот миг, несмотря на внутреннее беспокойство Серласа, до томления благостен и кажется ему средоточием мира – не земли, воды и неба, но тихого совершенного момента, который страшно спугнуть.
Когда они въезжают в город, все проходит. С Серласом остаются тревога и совестливое желание сбежать до того, как сердце откажется подчиняться ногам. Несса причмокивает Матильде и подгоняет телегу к кузнице. Там она спрыгивает с козел и стягивает поводья с шеи кобылы.
– Я помогу, – отзывается Серлас. Вдвоем они распрягают лошадь, наклонившись, сталкиваются лбами и смущенно ойкают. Матильда фырчит прямо у них над головами.
– Я вроде подковал твою старушку на той неделе, – басит кузнец Финниан, и Серлас, дернувшись, оборачивается.
С кузнецом он старается не сталкиваться ни взглядом, ни словом: с тех пор как он объявился в городе чужеземцем, местным жителям нет покоя, а нелюдимому кузнецу, которому любая живая тварь дороже человека, Серлас кажется еще и опасным. Иногда Серлас думает, что, не будь рядом Нессы, он при первом же удобном случае получил бы по спине палкой.
– На славу подковал! – хвалит Несса, убирая за уши витые кольца волос. – Но ей тяжело уже столько стали на себе таскать. Сжалься над нею, а?
Грузное, словно выточенное из того же металла, что и его изделия, лицо кузнеца медленно разглаживается, морщины мельчают. Он отводит темные глаза от Серласа и кивает Нессе.
– Что ж сразу не сказала, – ворчит он для вида. – Животина бы столько не мучилась.
Несса улыбается, и наблюдающий за ней Серлас думает, что на солнце ее улыбка становится еще более мимолетной и светлой.
– Мы вернемся через пару часов. Приглядишь за ней?
Финниан провожает травницу с ее молчаливым спутником угрюмым взором. В городе о них ходят слухи. Болтают не только языкастые бабы на площади, но и мужики в пабах и даже мальчишки. Финниан не из тех, кто верит каждой байке из подворотни, но и он замечает, что не все сплетни произносятся ради скверного слова. Видя, как чужеземец прячет взгляд и тянется, словно пугливый дворовый пес, к травнице, кузнец думает, что на сей раз горожане правы.
В базарный день Трали гудит, как пчелиный рой. Людей на площади в несколько раз больше, чем, кажется, город может в себя вместить. Старухи жмутся вдоль главной торговой улицы, хриплыми голосами зазывая всех отведать домашних овощей и зелени, старики, приведшие на продажу скот, вторят им вместе с колокольчиками на шеях коров и коз. Женщины ругаются, еще не дойдя до рынка, дети бегают в ногах взрослых и смеются и плачут так, что все сливается в единое «у-у-у». Серлас морщится, когда проходит мимо горластой торговки рыбой.
– Позже возьмем у нее остатки, – шепчет Несса прямо ему на ухо – только так и расслышишь. – Сейчас с нее ни монеты не стрясешь, цену непомерную ставит. Было бы, за что столько платить…
Почти у каждого здесь есть прибыль от океана: город кормится за счет рыбы, а еще картофеля и других овощей, возделанных на своей земле. Остальное доставляют по воде или везут из других городов, и ждать таких поставок приходится месяцами. Иной раз, говорит Несса, повозок из Дублина не видать по полгода. Серлас только хмурится.
Воистину забытый между океаном и сушей городок.
Несса приводит Серласа к площади, огибая многолюдную улицу, и останавливается в тени острого пика часовни. Здесь пахнет всем и сразу: рыбой, травами, мелким скотом, людским по́том и молоком. Серлас старается не смотреть по сторонам, пока Несса радостно оглядывает многоликую толпу.
– Вон и мельник! – восклицает она. – У-у, с женой пришел, придется поторговаться! Пойдем?
Они пробираются к увесистым мучным мешкам мимо четырех кривых коз – те слишком старые, чтобы давать молоко, и слишком тощие, чтобы стать мясом. Неизвестно, как много сможет выручить за них старый Абрахам. Серлас косится на него, пока тот не видит, и замечает бо́льшую, чем обычно, хромоту и опухшее лицо. Говорят, жена поколачивает его за пьянство, хотя Серлас подозревает, что в женской руке не может быть столько силы.
Он отстает от своей спутницы всего на пару шагов, когда слышит ее неожиданно сердитый голос:
ebooksa