Хозяин теней

22
18
20
22
24
26
28
30

– Вот именно!

Бен шаркает по полу домашними тапочками, обходит тумбочки, столики и комод и оказывается рядом с Теодором. Дело дрянь.

– Только не начинай! – Вопреки желанию, в голосе Теодора слышится мольба. Слушать причитания Бена – все равно, что топиться в ванной. Бессмысленно и неприятно.

Из всех возможных смертей тонуть в бадье с водой Теодор выбрал бы в последнюю очередь.

– Саймон сказал, что ты покинул бар час назад! – взвинчивается Бен. – Где тебя носило столько времени?!

Иногда Теодор думает, что Бен ему достался вместо матери, которой он никогда не знал. Вряд ли Господь таким образом отблагодарил его за долгую-долгую жизнь – скорее, наказал за все прегрешения на годы вперед.

– Ну! – Когда ему не отвечают с минуту, Бен делается еще невыносимее и повышает голос на два тона.

– Что «ну»? Я… думал. – Теодор чешет щетинистый подбородок, прикрыв глаза – свет люстры впивается ему прямо в мозг.

– Думал? – хмурится Бен. Потом фыркает и снова скрещивает на груди руки. – И о чем же ты думал?

В мыслях Теодора плавает среди ароматов пирога с лимоном и жасминового чая образ приставучей словоохотливой девицы. Говорить о ней он не хочет. Не может.

Не будет.

– Думал, что если Бог и его наказания существуют, то со мной он повторяется. И это гнусно с его стороны, – растягивает слова Теодор. Замолкает на мгновение, переваривая собственные мысли. А потом открывает рот и неожиданно заводит: – Одни говорят, что дьявола нет, что дьявола нет, что дьявола нет…

Бен стонет, подвывая в аккомпанемент пьяному другу.

– Что он подох вчера в обед и был зарыт в Килларни!

Разговаривать с ним теперь бесполезно. Бен разворачивается и уходит из зала, пока в спину ему несутся, спотыкаясь и перепрыгивая друг друга, строки старой ирландской песни времен восстания, петь которую Теодор начинает только в том случае, когда ему хочется заткнуть Бена.

– «Все не так, – другие твердят, – он жив, как и тысячу лет назад!», они говорят, что он солдат…

И каждый раз этот трюк срабатывает.

– …сраной британской армии!

– Поговорим с утра! – кричит Бен, стоя у винтовой лестницы, столь Теодору ненавистной. – Когда ты придешь в себя и перестанешь так горланить!

Сердитому топоту его ног вторит хриплый смех бессмертного, которому ни пьянство, ни игнорирование людей никакой радости не приносят. Но вряд ли Теодор отдает себе в этом отчет.