Хозяин теней

Несса мотает головой, как капризный ребенок.

– Ты не обязан.

Серлас едва заметно улыбается, глядя на ее пальцы, мертвой хваткой сцепленные на его кисти.

– Я не хочу, чтобы вы страдали из-за меня.

– И я не буду! – восклицает она. В ее глазах, руках и всем теле столько силы, столько жизни, что Серлас забывает об опасности в лице Дугала, о толпе вокруг них, о всех тех, кто против него.

Несса зажмуривается, как перед прыжком в ледяную воду, и на выдохе шепчет: «Прости меня».

А в следующий миг неожиданно громко объявляет:

– Серлас останется в Трали. Он будет мне мужем.

5. Дьявол в антикварной лавке

Домой Теодор заявляется под утро. Налетает на стеклянную полку с фарфоровыми статуэтками эпох Минь-Цинь-Дзинь, так что те сердито дребезжат, потом спотыкается на смятом коврике перед потертым креслом. Вообще-то, кресло в лавке стоять не должно, – оно настолько старое, что не годится даже для антуража, но сколько бы Бен ни ворчал, выставить его вон Теодор не позволяет. Потому что, во-первых, в этом кресле можно с удобством наблюдать за прилавком из-за треногого комода, датированного девятнадцатым веком, который никого не привлекает. А во-вторых, оно иногда служит Теодору спальным местом, таким образом спасая его от винтовой лестницы.

Он грузно приземляется в кресло и растягивается, насколько позволяет пространство, на подлокотниках: затылком – на одном, саднящим копчиком – на другом. Над головой покачивается люстра с хрустальными подвесками. За высокими, от пола до потолка, окнами медленно проезжают одиночные автомобили. Свет их фар лениво скользит по щекам Теодора.

Ему не следовало соглашаться на встречу с Клеменс Карлайл, кем бы она ни была.

Тени от мебели ползут по стенам, провожая каждую машину, вытягивают пространство вдоль горизонта и ломают его по вертикали. Касаются разлапистых листьев комнатных растений в больших керамических горшках. Аспарагус? Спатифиллум? Цветы «женского счастья», за которыми Бен бережно ухаживает и каждые две недели протирает им листья.

Теодор вздыхает, утыкаясь лицом в протертую обивку кресла, когда реальность вдруг становится физически ощутимой: под потолком, заливая светом магазин и его самого, вспыхивает самая яркая люстра.

– Дьявол!.. – шипит Теодор, пряча глаза за отворотом пальто.

– Увы, нет.

Бен стоит в проеме двери, ведущей в коридор и к лестнице. Вид у него самый что ни на есть сердитый: руки сцеплены на груди, все тело – сжатая пружина, кудрявые волосы топорщатся в разные стороны.

– Ты видел, который час? – цедит он сквозь зубы. – Ты в курсе, что даже морги в такое время уже не работают?

Теодор стонет. Давненько Бен не пилил его за ночные прогулки, но ведь это не повод возобновлять никому не нужную традицию!

– Откуда тебе знать? Морг – последнее место, где ты будешь меня искать.