Теодор вздыхает, приземляя пустую тарелку на столик между ним и Беном.
– Прекрати бубнить! – отмахивается он. Слушать приятеля становится невыносимо. – Так и будешь вспоминать один-единственный случай столетней давности? Я же сказал, что больше такого не повторится, забудь уже. Ты как никто другой знаешь, что я консервативен во взглядах – я всегда возвращаюсь. Сам бы лучше сбежал.
– Что?
На лице Бена смешиваются злость и недоумение, растерянность и снова злость. Этот коктейль эмоций плещется на поверхности его глаз; сжимаются в тонкую линию сердитые губы, хмурятся темные брови, на лбу намечается заметная складка. Бен всегда остро реагирует на подобные загулы Теодора, и тому следует помнить об этом всякий раз, когда он решает пропустить стакан-другой виски.
Но вчера Атлас не был расположен к беспокойству за нервного друга.
– Тебе, Бенджамин, самому не мешало бы сбежать, – повторяет он, чем ставит Паттерсона в тупик. – Из этого городка, будь он неладен, из страны – кто знает?
Бену этот разговор нравится все меньше и меньше.
– Другими словами, от тебя сбежать, да? – Когда Теодор не отвечает, что звучит красноречивей слов, Бен снова вспыхивает. – Безумно привлекательная идея! Пожалуй, воспользуюсь ею в ближайшее… никогда.
Он поднимается со стула, который занимал все это время и думал, что проведет на нем свой приятный второй завтрак и, быть может, послушает Брамса. Но теперь – нет, теперь он уйдет из лавки и оставит этого социопата наедине с его отвратительными мыслями.
– Мы оба знаем, Бенджамин, что ты во мне не нуждаешься, – несется в прямую, как доска, спину Бена. – Мог бы оставить все это и улететь в Каир изучать мертвецов, как ты и хотел.
– Снова берешься за старое, Теодор? – Бен резко оборачивается. Каблуки его туфель скрипят по крашенному под темное дерево паркету. – Подстрекаешь меня на какие-то бредовые идеи, хотя сам знаешь, что ты был их зачинщиком? Это просто смешно. Хватит говорить о себе, словно ты… ты…
– Словно я кто, Бен?
Равнодушный тон Теодора злит Бена еще больше, и он выплевывает следующую фразу рваным шепотом:
– Словно ты – питомец домашний!
Теодор прикрывает глаза и, хотя Паттерсон может видеть только его спину и затылок, все равно кривит губы в равнодушно-пустой улыбке.
– А разве я не такой? Сторожевой пес, нянька при взрослом ребенке.
– Но я не ребенок больше, я твой друг! – восклицает Бен. – Уж на это звание я имею право рассчитывать? Или великий Теодор Атлас настолько ненавидит людей, что даже мне нет места в его жизни?
Это не совсем так. Несмотря на всю привязанность Бена, Теодор знает, что молодому человеку было бы куда проще и спокойнее жить без него, и скрывать это, щадя его нервы, Атлас не желает. Но только он хочет высказать свое мнение, как над магазинной дверью звенит медный колокольчик.
– Я не вовремя?
В их маленькую обитель антиквариата входит Клеменс Карлайл, такая же бодрая и живая, как и вчера. К большому сожалению Теодора. Она приносит с собой прохладу гавани и немного солнца, проскальзывающего между сегодняшних облаков.
ebooksa