Хозяин теней

– Присаживайся, господин. Вижу, что беспокоит тебя тяжкая дума. Позволь мне облегчить ее.

– Чем вы можете мне помочь? – спрашивает он и отчего-то не уходит, как хотел за миг до этого. – Вы меня даже не знаете.

– Да, – кивает загадочная особа. – Но и ты себя не знаешь, не так ли? Видишь, мы с тобою сейчас на равных.

Наверняка она слышала о Серласе из городских сплетен. Маленький неприметный Трали давно не потрясали новости, подобные его появлению, и мужчина без имени известен всем жителям от мала до велика. В дешевом борделе, к тому же, сплетни обычно обрастают еще более пышными подробностями, так что эта женщина могла знать побольше самого Серласа.

– Если одолевают сомнения насчет золотых, то не бойся, господин, – лукаво улыбаясь, мурлычет она. – С тебя не возьму ни монеты.

– Почему вдруг? – удивляется Серлас. Он и не думал о деньгах, но теперь она завладела его вниманием больше прежнего. Странная цветастая женщина, укутанная в сотню слоев ткани, от которой веет пряной тайной, смотрит на него и продолжает завлекать в темный омут своих глаз.

– Ты ко мне случайно забрел, как сам говоришь. А таких судьба велит принимать и помогать.

«Гадалка», – понимает Серлас, совсем не чувствуя, что ноги его уже стали ватными и отказываются подчиняться. Он так и стоит между ее столиком за тяжелым занавесом и дверью, которая так предательски привела его сюда.

Что делает гадалка в этом притоне? Подобных ей изгоняют изо всех уголков католических земель Ирландии. Таких считают последовательницами колдовских учений, ведьмами, слугами сатаны, если они говорят правду, и обманщицами, которых следовало бы вздернуть за неподобающий образ жизни, если они врут. Что умеет эта? Притворяться и выманивать деньги или же заглядывать в душу, чтобы выуживать оттуда потаенную правду? И то, и другое – опасное занятие, и подвергаться чарам странной этой женщины Серласу не стоит.

Но она продолжает смотреть на него и улыбаться. И почему-то он подчиняется ее голосу.

– Садись, господин, твоя ладонь мне прошлое откроет, а мои карты будущее подскажут.

Серлас думает, что ничего хорошего из этого не выйдет, что он навлечет на себя беду, и лучше бы он просто забрел в бордель и показался там пьяной публике в компании какой-нибудь размалеванной девицы. Он садится в низенькое кресло с потертой обивкой под цвет драпировки, скрывающей женщину в фальшивых побрякушках. Та кивает ему и без спросу берет его ладонь в свои руки.

Что подумает Несса, вернись он домой с нашептанными словами гадалки?

– Вижу, сомнения терзают твои думы с тех самых пор, как ты очнулся ото сна, что древнее самого мира… – щурится гадалка, разглядывая его мозоли. Когда он только пришел в себя в незнакомом лесу, их было немного: они тянулись поперек ладони и повторяли очертания приклада ружья. После работ в поле и на огороде у дома прежние мозоли ушли, как и следы прежней жизни, и Серлас стал Серласом окончательно.

Несса сказала как-то, что выбрала это имя, потому что на гэльском оно означает «человек». Человек. Ни странник, скиталец, чужак, ни любое другое слово, каким одаривают его порой некоторые недружелюбные горожане. Новое имя нравится Серласу за простоту и лаконичность, оно кажется ему правильным и родным, словно с ним к нему пришла сама жизнь.

– Тебя зря разбудили, мой господин, ты свое в этом мире закончил, – говорит гадалка, и голос ее делается беспокойнее и тише. Она следит за линиями на ладони Серласа блестящими глазами, пока он рассматривает ее и хмурится тоже: что такого видит эта женщина, что ему недоступно? Какое знание о нем ей открывается?

Он одергивает себя, сердится. Негоже ему слушать темные речи странной дамы, пусть говорит она и саму правду. Не для его ушей эти наговоры. Отчего-то вспоминается тихий скрип прялки в руках Нессы.

– Тебя рука чужая из тьмы вывела, – цокает гадалка, не обращая внимания на то, как дернулась ладонь Серласа. Внутри скребется предчувствие чего-то пугающего, подобное тому, что настигло его в подворотне. Хочет ли он услышать причитания гадалки? Стоит ли им верить?

То, что она говорит, кажется злым наговором.

– Плохое дело сделала, вырвала тебя из земли с корнем и на новое место привела. Не твое это место, чуждое. Маешься ты, господин, без нужной опоры, чахнешь. Тебя земля не питает, как следует. Ай, нехорошее тебе дело сделала. Знала, небось, какую беду на тебя накличет, каким мукам подвергнет, а все равно вырвала. Не та рука тебе проводником в мир стала. Тебе бы дальше идти, своей тропой вслед за колесом следовать. Ох, запутался ты, господин, в капкан угодил.