Вьюрки

– Ты тогда сказал, что я чокнутая. Я слышала! А я не чокнутая. Понял?

– Понял, – с готовностью подтвердил Никита.

Но у Кати, молчаливой и скрытной Кати, видимо, накипело:

– Я тебе поверила! Другим я как расскажу? Посмеются только или ночью придут, как к Кожебаткину, и все.

– Кать…

– А тебе я поверила! Я так не могу больше, одна. Мне свидетель нужен, чтоб сказал, что тоже их видит, понял?

– Понял.

– Понял, понял… Ни хрена ты не понял.

– Так ты объясни! – теперь уже и Никита рассердился.

Да, он мог бы тогда вести себя повежливее – но и она могла бы выражаться понятнее, в конце-то концов. И ему не пришлось бы сейчас брести по зловещему лесу в компании жаждущего выяснить отношения проводника…

И тут Катя как будто моментально утратила интерес и к нему, и ко всему этому разговору. Она огляделась по сторонам и прищелкнула языком:

– Отлично. Приехали.

Никита тоже посмотрел вокруг. Все выглядело вполне безобидно – тропинка, елки, сосны и березы, заросшая иван-чаем поляна справа, очередная ленточка на ветке прямо над головой. Никита хотел уже спросить у Кати, что не так, но тут неожиданно понял сам.

Они здесь уже проходили. И свернули налево за большой сосной, помеченной меловым крестиком. Но теперь эта сосна опять маячила впереди. А вот здесь Никита сорвал землянику.

Ягода, которую Катя выбила у него из рук, краснела в траве. Никита машинально потянулся за ней, чтобы убедиться, что это та же ягода, но вовремя опомнился. А земляника действительно была та же самая, с объеденным какой-то лесной мелочью бочком.

– Все из-за тебя, ягоду сорвал – вот нас и кружит, – окончательно добила его Катя.

Они опять дошли до большой сосны и опять свернули налево. Здесь когда-то давно проехал не то трактор, не то грузовик, и осталась глубокая колея, затянувшаяся мелкой мокрой травкой. Ступив на нее, Никита вздохнул с облегчением: отличный ориентир, точно не собьешься. Сделал несколько осторожных шагов вперед, опасаясь, как бы земля не ушла вдруг из-под ног…

И тут справа открылась поляна. Шмели, жужжащие над иван-чаем. Молодые елочки. Сосна впереди. Утоптанная тропинка вместо заболоченной колеи под ногами. Никита замер на месте. Творилось что-то совершенно невозможное.

– С тропинки не сходи, – велела Катя. – Покружит и отпустит.

А что, если она и не собиралась ему ничего объяснять, не собиралась ничего показывать, – встревожился Никита. Что, если вовсе не свидетель ей был нужен, а жертва, подарок для кого-то, о ком она так тщательно умалчивала.