Вьюрки

Дэнчик выдохнул и с силой нажал на кнопку.

– Ей же плохо! И вообще… как можно живого человека с покойником запирать? – кричал Никита, пытаясь пробиться к двери гаража через импровизированное оцепление, состоявшее из Андрея, Пашки и Якова Семеновича.

А там, у двери, стояла Клавдия Ильинична и неторопливо поворачивала ключ в новеньком, блестящем замке, который лично повесила на место сломанного.

– Вот и хорошо, что плохо, – спокойно ответила она. – И покушать ей будет что, если проголодается.

Растерянный Пашка, который и сам не очень понимал, как оказался среди охранников гаража, громко и нелепо засмеялся.

– Да вы… да вы спятили! – от воспоминания о запахе горелого человечьего мяса у Никиты желудок скрутило в узел.

– Я спятила? – Клавдия Ильинична опустила ключ в карман кофты и вдруг пошла, буквально ринулась на него с перекошенным лицом. – Это я спятила?! Я людоеда от людей защищаю?!

«Оцепление» пришло в окончательное замешательство, но и ее тоже удержало. А Клавдия Ильинична напирала сзади, клокоча от той древней ярости, с которой еще прабабки ее били детей смертным боем и ходили с вилами на разлучницу. Не по злобе природной они ярились, а от в каждую клеточку въевшегося, запекшегося внутри горя.

Никита все это не понял – почувствовал. И уже готов был перед этим горем отступить, но тут разревелась вертевшаяся рядом Юки:

– Это вы людоеды! Как вам не сты-ыдно?..

– А может, и стыдно, – дрогнула вдруг лицом Клавдия Ильинична. – Только люди вокруг нее как мухи мрут, деточка! А мне людей жалко! Поняла? Я тут за людей в ответе! А эту надо будет прибить – сама прибью!

– Не надо, – Юки перешла на испуганный шепот. – Не надо, Клавдия Ильинична…

Никита снова рванулся к двери гаража навстречу председательше, но тут его ухватили сзади и решительно оттащили. Никита обернулся и увидел Гену.

– С бабкой драться решил? Иди отсюда, без тебя разберемся, – Гена отпустил его и устало потер лысеющую макушку. – Павлов, не усложняй, а?

– Вы все… – задохнулся Никита. – Я вам… вы все… вы еще… Суки! – И он неожиданно кинулся в противоположную сторону, к калитке. Добежав до нее, Никита схватил стоявшую у забора крепкую осиновую палку, с которой Клавдия Ильинична когда-то, в другой жизни, ходила по грибы, погрозил ею всем присутствующим и вылетел на улицу.

Председательша постояла еще где-то с полминуты неподвижно, сжав губы и трепеща крыльями носа, а потом вдруг закрыла лицо руками и вся обмякла, сгорбилась, мгновенно превратившись из немолодой, но статной женщины в скорбную старушку. Гена с профессиональной ловкостью подхватил ее под руку, чтобы не упала, хотел отвести к дому, но она отпрянула, привалилась спиной к двери гаража и забормотала, тряся головой:

– Не пущу. Не дам. Я за людей в ответе. За людей…

Никаких звуков с той стороны высокого забора не доносилось, и Дэнчик уже решил попытать счастья у соседней дачи, но тут в недрах замка что-то лязгнуло, и калитка приоткрылась. Окутанная прозрачным коконом дождевика женщина высунула на улицу шуршащую голову и с настороженным удивлением уставилась на незваных гостей сквозь очки, тонкие и легкие, точно стрекозиные крылышки.

– Вы кто такие?

Дэнчик набрал полную грудь воздуха и принялся тараторить все заранее подготовленные речи вперемешку: что они заблудились, и можно ли позвонить по мобильному, а то все вещи в палатке остались, и что-то непонятное творится, гроза эта, а потом всякое, словно в Бермудском треугольнике, и на них псих какой-то напал, может, в полицию надо позвонить, а так они сами разберутся, просто совершенно сбились с дороги и зашли только спросить, в какую сторону идти к шоссе…