— Нет.
— Простите?
— Я не утверждаю, что смерть моего друга наступила в результате несчастного случая. Я не утверждаю, что я его убил. Я лишь сказал, что я либо убил его, либо нет. Если позволите, я продолжу.
— Не трогайте тело… То есть пострадавшего. Я вызываю машину, — голос телефонного оператора профессионален и равнодушен, как учебник по математической логике.
— Подождите, кажется, он снова говорит. Я перезвоню, — Третьяков выключает телефон и возвращается к Маркину. Тот силится что-то сказать.
— С… С… Сделай это…
— Что сделать, Олег? Что сделать?
— Доказательство, которое нельзя будет формально довести до конца!
— Господи, ты все еще об этом думаешь? Тебе надо продержаться!
— Мне недолго осталось. Может быть, пару минут. Я чувствую… Не перебивай меня… Софи… Она мне рассказала… Про твой идиотский поступок с монетой здесь, в этом зале, полвека назад.
— При чем здесь?.. Она тебе рассказала?
— Да… Она предпочла сделать выбор самостоятельно. И выбрала меня. Прости.
— Это было ее решение, Олег, мы давно договорились не возвращаться к этой теме.
— Но ты… Ты можешь снова сделать это.
— Что сделать, Олег? Ты бредишь?
— Пусть решит… монета… Быть… или… не…
— Олег? Олег!!!
Крик Третьякова отражается от книжных шкафов и тает в пространстве. В зале библиотеки становится тихо. Очень тихо.
— Профессор, что вы сделали потом?
— Я порылся в карманах, нашел рублевую монету. Подбросил ее. Я решил, что если выпадет орел, я буду неподвижно сидеть рядом с Олегом, ожидая приезда скорой, как мне и велели. А если выпадет решка… Я возьму книгу потяжелее и ударю его по голове. Вы никогда не определите логическую подоплеку поступка, потому что ее нет.