Ами-Де-Нета [СИ]

— Есть еще причина. Когда люди начинают делать что-то все вместе, они увлекают друг друга. Как поток. Сначала туда идут единицы, стремясь именно выжить. Потом те, кто не желает терпеть. А после — идут все, и на отдельных отказников смотрят искоса или с презрительной жалостью. Единицами становятся те, кто не поступает, как все. Как принято.

Неллет усмехнулась. Протянула рук и, Даэд помог ей сесть, устроил за спиной подушки.

— Спасибо, Дай. У королевы Ами и короля Денны были замечательные психологи. К чему принуждать, если можно заманить лаской? А главное, некуда торопиться. Зачем насаждать новый порядок силой, если можно просто подождать. Двадцать, и тридцать, и полсотни лет. Люди привыкли к тому, что на каждой улице города, в каждом поселке и на обочинах всех дорог есть врачебные центры, где внимательные сестры выслушают, и отведут в комнату покоя. Привыкли так же, как ты привыкаешь завтракать поутру и укладываться спать к ночи. Молодая мисерис Кло застала время добровольного посещения центров. Директор школы веа Клодэй жила во времена, когда центры стали обязательно-добровольными. И вот еще… Ведь отбрасывание тени дворца тоже произошло не сразу. Я говорила о золотом веке Ами-Де-Нета. Никто не знал, что почти вечная жизнь заведет элиту именно в это болото, и все начиналось с искреннего желания помочь страждущим.

— А как же предсказатели? — удивился Даэд, — ты рассказывала, что они прозревали жизни на две сотни лет вперед.

— Каждое прозревание — тяжелейшая и медленная работа. И мелочи будущего тонут в тумане времени. Прозреватель мог сказать точно, что человек жив и не отравлен страданиями, но он не мог предсказать, например, падение с лестницы. Или отравление лесными грибами. Нет, вернее, мог, если это характеризовало личность объекта.

Она засмеялась озадаченному выражению на лице мужа.

— Все просто. Если ты любишь ходить в лес, собирать неизвестные грибы и пробовать их, то вероятность смерти от отравления заведомо выше, чем при пожаре. А если ты любишь в постели зажигать палочки, то вряд ли тебя ждет смерть от грибов. Так? Но есть еще океан случайностей. Прозреватели не видели реального будущего, они выстраивали оптимумы — как общие, так и для каждого человека отдельно. И касалось это в основном его физического и психического здоровья. Вернее, учитывалось несметное множество факторов. А когда их много, случается нечто, похожее на зарождение кристаллов в растворе. Происходит что-то более сильное, чем просто выводы из собранных материалов. Иначе все могла бы сделать машина.

— Да. Я понял.

— Зато прозреватели предсказали массовую популярность центров покоя. Королевской чете оставалось лишь подождать. А потом мне пришло время возвращаться во дворец, чтобы принять изменение.

— Подожди! — Даэд поднял перо над бумагой, — а Исса? Ты не рассказала, что с ней. И котята. Чего ты смеешься?

— Ты даже не знаешь, какого она была цвета. И насколько пушистым были ее живот и лапы. А уже пленен демоном, живущим в закутке сенного сарая. Тебе кто важнее — я или кошка?

— Теперь смеешься ты, — отпарировал Даэд, довольный, что им обоим весело, — но все равно, расскажи.

— Иссу забрала к себе веа Клодэй, поселила в маленькой спальне, и мы могли приходить, чтобы поиграть с котятами. Через год выбранный Натен котенок, названный Шонко, стал огромным, атласно-черным котом. Ты видел такого в башне Калема. Все коты Натен с той поры носили имя Шонко и были черны, как ласковая теплая ночь. А когда Исса затосковала, убегая ночами в поисках жениха, я отпустила котов в другой мир, туда, где им не угрожала опасность, где люди почитали кошек, как домашних божеств. И время от времени мы приглашали котят оттуда, чтоб повидаться. Все связано, Дай. И я не знаю, что было вначале, или я смогла уходить в свои и чужие сны, туда, где они становились реальностями, или пестрая кошка с острыми ушами научила меня этому. Так же происходили и другие вещи. Все. Я ведь не могла перемещаться в пространстве, да еще захватив с собой друзей, пока мы втроем не сбежали, надеясь устроить кошку в рощах побережья Лагуны. Но вот, понадобилось, и я смогла. Убери свиток, Дай. Я устала.

Даэд положил поверх написанного лист промокательной бумаги, прижал, потом аккуратно свернул длинное полотно. Спрятал в шкафчик. И лег рядом с Неллет, вытягивая уставшую спину. Над их головами покачивались эфемерные украшения, подвешенные на тонких нитях. Мерно взмахивали крылышками цветные бабочки, струили хвосты радужные рыбы, сверкали прозрачными плоскостями стрекозы.

— Твоя болезнь, Нель. Ты могла чувствовать то, что в душе другого, да? С такой же силой. Бедная моя Неллет.

— Все страдания нашего мира протекали через меня. Прихотливо, без всякого порядка, и ближние, и дальние, как во времени, так и в пространстве. Меня могло ударить наотмашь, а могло гладить, причиняя заунывную боль, подобную ноющему зубу. Если бы они набрасывались одновременно, думаю, я умерла бы. Но кто-то берег меня, заставляя страдать и не позволяя умереть. Может быть, неумолимый хэго, которому надо было использовать меня для появления Башни Неллет. Теперь моя очередь спрашивать.

Она легонько подула вверх, и полупрозрачная бабочка послушно качнула крылышками, вращаясь на нитке.

— Скажи, Дай… Ты не раз говорил мне, что я приказываю делать то-то и то-то. Народу Башни. Ты веришь в это?

— Конечно, — удивленный Даэд приподнялся на локтях, — ты же правишь нашим миром. Твоя воля — непререкаема.

— Но на уровнях есть судьи. Стражи порядка. Охотники со своим отдельным миром. Зачем им я? В качестве правителя — зачем? Все налажено и все существует.