– Я тоже девушка трудящаяся, – поспешно перебила его Мерль, не дожидаясь упреков.
– Нет. Ты воровка.
– Я предсказательница. Гадалка. Гляди, у меня и карты уже есть.
Распахнув плащ, она показала Анселю колоду в шелковом платке, заткнутую за пояс.
– Сегодня утром нашла.
Ансель невесело хмыкнул.
– Вернее сказать, стянула.
– Все равно без толку пропадали.
– Ты говорила, что собираешься…
– Ну да. Теперь я могу зарабатывать на жизнь предсказаниями будущего. Я этим уже занималась. И тебе будущее предсказывала. Помнишь?
Мерль сдвинула с лица шаль, чтоб заодно напомнить ему кое о чем еще, кроме своих миндалевидных глаз – к примеру, о полных губах и о точеном подбородке (возможно, чуточку хищном, но что поделать: так уж, по-волчьи, она прожила большую часть жизни). Губы Анселя слегка приоткрылись, глаза затуманились от воспоминаний.
– Помнишь? В тот самый день, когда мы познакомились. Ты увидел меня, пошел за мной в мой шатер, и я погадала тебе на чайной гуще и свечном воске. А ты стащил где-то сыра и хлеба нам на ужин. Теперь у меня есть карты, и я могу приобрести репутацию, совсем как мать – по крайней мере, в те времена, когда отец задерживался на одном месте достаточно долго.
– Ты предсказала, – негромко напомнил он, – что суждено мне встретить незнакомку с глазами, серыми, как грозовая туча, и следовать за ней всю жизнь. В тот вечер я подумал, что предсказание уже сбылось.
Мерль едва заметно пожала плечами.
– Да, в тот вечер я пришлась тебе по душе, однако навсегда ты со мной не остался.
– Ты обещала бросить эту сорочью жизнь. Я ее бросил. Ты – нет.
– Вот теперь и смогу бросить, – сказала Мерль, запахивая плащ и пряча под ним карты за поясом.
Но Ансель только издал какой-то невнятный звук – то ли вздох, то ли стон – и с досадой покачал головой.
– Ты никогда не изменишься.
– Приходи, посмотришь. Где меня отыскать, ты знаешь.