Тишину пронзил душераздирающий вопль. Черный кот спрыгнул с нижней ступеньки, юркнув между нашими ногами, бросился по коридору и исчез в комнате Баттон. Я повернулась, чтобы снова взглянуть на чердак. Сердце билось как бешеное, как будто было готово вырваться из груди.
Первое, что я осознала, – это громкое жужжание мух. Сотни крылатых черных насекомых метались в воздухе, ударяясь о стены и окно, и эти шлепки странным образом усиливались. Мы обе посмотрели на ступени, ведущие на чердак, и мать еще крепче сжала мою руку. И закричала.
Глава 21
Мой рот был открыт, но кричала не я. И не моя мать. Пронзительный звук исходил от куклы, которая стояла во весь рост наверху лестницы. Окно у куклы за спиной бросало на нее свет под неестественным углом, создавая ее гротескную, раздутую версию, причем гораздо более устрашающую.
Мать с такой силой сжала мою руку, что я подумала, она сломает мне пальцы. Но даже это было бессильно заставить меня вырвать руку из ее хватки. Крик продолжался и продолжался, как будто диск внутри куклы заклинило. Увы, крик этот исходил не от механического диска. Он шел издалека, из того места, куда я не хотела даже заглядывать.
Я попыталась отступить за дверь, но мать перегородила мне путь.
– Мы не можем уйти, Мелли. Она просит о помощи.
Стоило ей заговорить, как вопли прекратились. Тишину теперь нарушали лишь редкие шлепки о стену редеющего мушиного роя. Моим барабанным перепонкам потребовалось мгновение, чтобы привыкнуть к ней. Пронзительный крик продолжал эхом отдаваться в моих ушах, и где-то среди этой какофонии можно было различить слова «помогите мне».
– Я не пойду туда, – решительно заявила я.
– А я говорю, пойдешь. Я пойду с тобой.
Мать поставила ногу на первую ступеньку и подтащила меня к себе. Я тотчас ощутила спиной холодный сквозняк, в ноздри ударил гнилостный запах тлена. Я повернула голову к стене у лестничной клетки, где воздух был пропитан особым зловонием.
– Чувствуешь этот запах?
Мать кивнула.
– Думаю, его почувствуют даже мертвые.
– Не смешно, – пробормотала я и взглянула на куклу. Та все еще маячила перед нами на верхней ступеньке, но, к счастью, перестала издавать звуки. – Если хочешь, чтобы я поднялась туда, ты пойдешь первой.
– Как скажешь.
Не выпуская мою руку, мать повела меня вверх по лестнице. Воздух на чердаке стал холодным, несмотря на тепло снаружи.
– Не отпускай мою руку, ни за что не отпускай.
– Не волнуйся. Я не собираюсь этого делать.
Мы остановились перед куклой, и моя мать оказалась лицом к лицу с ней.