Месма

— Вообще, мне казалось, что у тебя нет от меня секретов, — заметила она холодно. — По крайней мере, таких, которые надо выведывать у моей матери и соседки, знающей меня с детства. Честно сказать, мне это ужасно не понравилось, Владик! Просто ужасно… такого я от тебя не ожидала.

— Галя, милая! — горячо воскликнул Влад. — Клянусь, я ничего не выведывал! Ну, кое-что я спрашивал, конечно, но самое обыденное, простое — про твоё детство, например, про учебу в школе, увлечения… Возможно, это и впрямь не очень прилично, но… я как-то не подумал об этом. Пожалуйста, прости! И не сердись…

Он не мог признаться ей в том, что когда он принимал свое решение ехать в Краснооктябрьск, то меньше всего думал о приличиях, ибо его занимали совсем иные заботы. И заботы эти нашли понимание и у Марии Андреевны, а чуть позже и у Антонины Васильевны. Но сейчас всё выходило так, будто бы все тревоги Влада оказались беспочвенны! Выходило, что Светлана тогда, на практике, просто наплела ему про свою подругу черт знает что! Кстати, где она сейчас, эта истеричная трепачка? Жаль, что ее здесь нет, пусть посмотрела бы, что Галя ведёт себя совершенно адекватно, задаёт разумные вопросы, а вот он вынужден теперь изворачиваться — как уж на горячей сковороде!

Но ведь, если с другой стороны посмотреть, там в студенческом городке, странности у Гали действительно были! И весьма необычные, даже зловещие странности…

И сказывались они именно на Владе самым непосредственным образом.

А может быть, всё и вправду закончилось? Он ведь выполнил наказ Самсонихи — сжёг эти проклятые бумаги вместе с фотографиями!

Вот только… до конца ли сжёг? И что все-таки произошло там, на кладбище?

Но бумаги эти горели — он сам видел. И, судя по всему, результат налицо — Галя, похоже, в полном порядке! Только как вот теперь объяснить ей мотивы своих действий… О! надо будет отвести ее к Самсонихе! Ведунья ведь об этом тоже говорила. Самсониха собиралась поработать с ней…

Влад ощутил ужасающую слабость и снова в изнеможении откинулся на подушку.

На лбу его выступила испарина.

— Ты ведь не сердишься, правда, Галя? Пожалуйста, не надо… — произнес он слабым голосом.

Она задумчиво смотрела на него своими серо-голубыми глазами.

— Да чего уж там, — сказала Галя со снисходительной улыбкой. — Видел бы ты себя со стороны… Как можно на чуть живого человека сердиться?

— Послушай… а что со мною случилось? — спросил Влад. — Может быть, ты что-то видела?

— Ничего я не видела, — Галя отвела в сторону взгляд. — Я просто нашла тебя в кустах на куче прошлогодних листьев. Похоже на то, что тебе вдруг стало плохо, или же… — Галя сделала паузу, затем закончила свою мысль, — или на тебя напали! Ты сам-то так ничего и не помнишь?

Влад напрягся, пытаясь хоть как-то собрать разбегающиеся мысли, обрывки воспоминаний. Перед мысленным взором мелькали какие-то смутные картины, но общая нить событий по-прежнему ускользала от него.

— Знаешь, Галь… а ты права! — сказал он наконец. — На меня действительно напали. Это была женщина… Женщина с фотографии!

— Какая женщина? — Галя бросила на него удивлённый взгляд. — С какой еще фотографии? Что ты такое говоришь, Владик? Я ничего не понимаю…

— Женщина… ее зовут Августа! Она жила в твоем городе во время войны и была людоедкой. Ты должна ее знать… Галя!

— Господи, что за бред ты несёшь, Влад… Ты сам-то себя слышишь? Я боюсь, что ты повредился рассудком, мой бедненький, — Галя выглядела всерьёз озабоченной. — Просто не знаю, что с тобой делать… может, к врачу тебя отвезти?